«Советизация» Львова - как это было

Версия для печати

Быт и «жилищный вопрос» в послевоенные годы.

В июле 1944 года советские войска вошли во Львов, возобновили работу советские государственные и партийные органы, предприятия, учреждения и организации. Из восточных регионов в город переезжали советские чиновники, работники партийного аппарата и службы безопасности, военнослужащие, инженеры, медики, ученые и другие лица, направленные на работу, а также желающие жить и работать во Львове, вдовы советских военнослужащих, которые эвакуировались в 1941 году, люди с уголовным прошлым ради легкой наживы и др. После выезда из города поляков в 1945-1946 гг. мигранты наряду с одиночными коренными жителями и тогда еще немногочисленными выходцами из западноукраинских сел создавали новое послевоенное общество Львова.

Жилищный вопрос является приоритетным для каждого мигранта, в значительной степени определяет его дальнейшую жизнь, адаптацию в городе, а также социальную среду, мировоззрение, идентичность. Уже упрочилось представление, что прибывшие из восточных областей во второй половине 1940-х годов имели неограниченные возможности в выборе львовского помещения, а решение жилищного вопроса было одной из причин переезда во Львов.

Тематика жилищного обустройства во Львове во второй половине 1940-х годов практически не исследована в украинской историографии. И относится к сложно изучаемым из-за ограниченных документальных данных, нежелания новой многочисленной группы послевоенных жителей - прибывших из восточных областей - общаться на эту тему. Базу первоисточников составляют документы Государственного архива Львовской области; послевоенная пресса; интервью с жителями Львова, воспоминания поляков, выехавших из города в 1945-1946 гг.

Цель статьи - исследовать жилищную ситуацию во Львове во второй половине 1940-х годов (механизмы приобретения жилья с учетом состояния жилищного фонда, условий распределения жилья, субъективные факторы), послевоенный быт.

Ситуация с жильем во второй половине 1944 года. После восстановления советской власти во Львове в июле 1944 года, в первую очередь налаживали поставки электроэнергии и воды, размещали государственные учреждения и организации, обеспечивающие новоприбывшее население жильем [1]. Жилой фонд Львова получил относительно незначительные повреждения в годы войны - были разрушены и повреждены 2116 домов (14,8%) [2].

Специально созданная в конце августа 1944 года комиссия из представителей (в том числе архитекторов) четырех районов города (Красноармейского, Железнодорожного, Шевченковского и Сталинского) в марте 1945 приняла решение о сносе 22 разрушенных домов.

В сентябре 1944 года при городском совете было создано Управление городского архитектора для контроля строительства, а также (не) капитальной перестройки внутри помещений, надстроек, ремонта фасадов, разбора разрушенных зданий и др. [3] Лица, которые до 22 июня 1941 года имели дома и приусадебные участки или же пользовались ими по состоянию на сентябрь 1944 года, были обязаны в октябре 1944 года их зарегистрировать.

Из-за неумелого руководства ремонтно-строительными работами и текучести кадров ремонтных бригад восстановление жилья осуществлялась неэффективно, а начатые и своевременно незаконченные работы вели к еще большему разрушению. Отдельные жилые дома, закрепленные за предприятиями и организациями, не восстанавливали, а наоборот, грабили [4].

Городская власть столкнулась с проблемой массового уничтожения частными лицами и организациями поврежденных в годы войны жилых и нежилых зданий: разбирали крыши, лестницы, хозяйственные помещения, кафельные печи, двери и окна, газоводы и водопроводы [5]. Руководители домовых управлений и дворники несли персональную ответственность за охрану зданий. В разборке разрушенных домов, уборке улиц и парков города участвовали домохозяйки [6].

Послевоенные мигранты заселяли львовские помещения разными способами. В июле-августе 1944 года, несмотря на запрет [7], приезжие из восточных регионов самовольно занимали свободные квартиры. Эвакуированные из Львова в июне 1941 года возвращались в прежние квартиры. Основанием для правомерного заселения был ордер на жилье, который выдавали на свободные квартиры или после их освобождения предыдущими жильцами.

Подселяли и к полякам, которые незадолго выезжали в Польшу. Львовяне временно размещали в своих квартирах военнослужащих, которые впоследствии с фронтом двигались дальше на Запад [8]. Полуразрушенные дома выделяли с условием отремонтировать. Среди послевоенных новоселов были и украинцы-переселенцы из Польши, а также выходцы из западноукраинских сел, которые заселяли худшие квартиры или комнаты в коммунальных квартирах. [9]

В июле-августе 1944 года многие лучшие помещения на втором и третьем этажах со стороны главного входа в дома, а нередко и целые дома в центре, на ближайших к центру улицах и в престижных районах города пустовали. Это была типичная картина для города того времени.

Львовяне не решались переселиться в добротные квартиры или вернуться в свое довоенное жилье из боязни быть арестованными. Те, кто все же вернулись, впоследствии были выселены; рисковали остаться вообще без жилья [10]. Жители (часто украинцы - выходцы из сел) ранее арендованных квартир, окна которых выходили в темные внутренние дворики, или полуподвальных помещений самовольно переселялись разве что в лучшие квартиры на первых этажах [11]:

“Помню, что он весь был пустой тот дом (№ 10 по ул. Богомольца), что мы бегали детьми и играли, куклы там были ... А мы жили внизу и боялись переходить. Такие времена были, что мы могли занять любую квартиру с мебелью, всем, чем хотите ..., мы могли действительно перейти, потому что все пусто было ... Но мы так и остались в том подвале, так мы там жили ... на первом этаже был еще мой дядя, он из села приехал, было пусто и он занял… [12]

Летом и осенью 1944 года лучшие квартиры заселили советские чиновники, работники партийного аппарата и службы безопасности, военнослужащие высокого ранга, юристы, ученые, медики и другие выдающиеся жители Львова. Престижными районами города были центр, современные улицы Коновальца, Гвардейская, Генерала Чупрынки, С. Бандеры, Пекарская, Лычаковская, так называемая Профессорская колония [13] и другие. Районы улиц Т. Шевченко и особенно Б. Хмельницкого считались рабочими; одна из жительниц Львова обобщила целом: "А где худший район, то за Оперным театром» [14].

Обычным было услышать от жителей улиц в центральной части города, что в их и соседних домах жили "прокурор и работники прокуратуры, высокие должностные лица КГБ, юристы, врачи, служащие, преподаватели, военнослужащие, работники спецдивизиона по охране Львовского обкома» [15].

В июле-августе 1944 года работникам Управления НКГБ Львовской области выделили квартиры в домах по ул. Кадетской (Гвардейская), Томицкой (часть ул. Н. Коперника), Богуславской (Д. Лукияновича), Иссаковича (И. Горбачевского), Обороны Львова (часть ул. П. Дорошенко).

По состоянию на 31 июля 1944 года в управлении работало 370 человек и выделенных квартир не хватало. Под заселение военных высших рангов и работников службы безопасности, как правило, выделяли несколько соседних домов на одной улице. Зато сержантам и рядовым из числа местного населения западных областей Украины предлагали для поселения общежития [16].

Коренных львовян принудительно выселяли из добротных квартир [17]. Среди документов Львовского городского совета о распределении квартир встречаются указания следующего содержания: "... переселить гр. [ажданку] (...) так, как по указанию Обкома КП(б)У (ее. - Г. Б.) квартира должна быть предоставлена ​​гр. [ажданке] (...)" [18].

Некоторые сами переселялись в худшее жилье, чтобы избежать репрессий:

“Я старый львовянин ..., во Львове я в четырех или пяти местах жил. В последний раз мы переехали из такого, улица Малецкого (Д. Григоровича) ... параллельная [ул.] Академической ... на Малецкого, то там было пять комнат, из которых мы в [19]45 году сразу выехали потому, что тогда те люди, которые имели большие помещения, быстрее выезжали на восток (были репрессированы.- Г. Б.) ... Там было очень хорошо ... Мы переехали, чтобы было спокойно, в тихое место, чтобы нас никто не видел, никто не слышал того, что отец мой был адвокат до войны и во время оккупации тоже был…” [19]

Выходцы из восточных областей, которые жили во Львове в 1939-1941 гг., возвращались снова в прежние помещения:

«Родители мужа пришли сюда в [19]39 году. Отцу моего мужа дали это крыло на этом этаже в [19]39 году, он был военным, майор в каком-то там чине. И дали ему здесь пять (комнат. - Г. Б.), но оно идет по убыли - это большая, меньшая, меньшая и еще меньшая … А у них было трое детей, он (отец. - Г. Б.) был на фронте, а она (мать. - Г. Б.) эвакуировалась в Харьков ... А уже после войны вернулись, тот дом за ней был … [20]

Городские власти отклоняли просьбы военных и членов их семей "забронировать" бывшие квартиры еще до возвращения в город. Отмечалось, что по прибытии во Львов военнослужащим или их семьям "в административном порядке" освободят бывшие квартиры, независимо от того, кто в них будет проживать [21]. Ожидая освобождения помещения, новоприбывшие силой заселяли соседние пустующие квартиры, присваивали чужое имущество [22]. Довоенное жилье не возвращали, если его заселил чиновник рангом выше, военнослужащий и т. п. Возникали конфликты, когда эвакуированным возвращали только часть бывшей жилой площади, создавая коммунальную квартиру [23].

После окончания военных действий в 1945 году через Львов с Запада возвращались солдаты советской армии, которые оставались на постоянное жительство. Много в городе было военных медиков [24]. Бывшие военные поселялись сначала сами, а затем перевозили семьи и родственников.

Новоприбывших подселяли к польским семьям, которые впоследствии выезжали в Польшу. После выселения поляков им выдавали ордера на весь или часть некогда единого дома. Однако бывали случаи, когда после отъезда поляков выселяли также и их сожителей, потому что ордер на квартиру выписывали стороннему лицу. Освобожденные поляками помещения районные уполномоченные по переселению описывали и передавали на учет городской власти [25]. В связи с большой задолженностью польского населения жилищно-коммунальному хозяйству города осенью 1945 года разрешение на выезд в Польшу выдавали только после предъявления квитанций об оплате [26].

Чтобы "самому поискать квартиру", необходимо было иметь 15-20 тыс. руб. Нередко, покупая мебель у выезжавших поляков, приезжие из восточных регионов покупали и их квартиры [27]. Некоторые подселенные к полякам приезжие на всякий случай заключали фиктивные договоры-расписки о якобы покупке у них мебели (возможно, и квартир) [28]. Сигналом того, что поляки выезжают и продают квартиры, летом 1946 года были объявления на львовских улицах со словами: "Продаются дрова” [29].

Одиночными были случаи возврата в собственность львовян домов "ошибочно национализированных" в 1939 году. Квартиры и дома с хозяйственными постройками, землей возвращали также на основании судебных решений и при подтверждении районных жилых отделов о том, что дома не были переданы в государственную собственность [30].

Ордер на квартиру. Основанием для правомерного заселения квартиры был ордер. После восстановления советской власти в городе учетом и распределением жилых и нежилых помещений, а также выдачей ордеров занимались жилищные управления (отделы) при районных советах города (райжилуправы).

В ноябре 1944 года при городском совете был создан контролирующий орган - Жилищно-квартирный отдел, который принимал заявления и выдавал ордера [31]. Ордер считался действительным в течение десяти (позже - тридцати) дней после его выдачи. За это время следовало заселить предоставленную квартиру и передать ордер на хранение в жилищно-эксплуатационную контору (домоуправу). Ордер могли признать недействительным.

Бросаются в глаза злоупотребления при распределении жилья. Согласно законодательству, ордера должны были выдавать только на свободную жилую площадь. В 1944 году их получали даже те, кто самовольно заселили или присмотрели свободную квартиру. Часто ордер выдавали не тому, кто первым подал информацию о вселении в свободную квартиру, а другому заинтересованному лицу.

Жилье выделяли военнослужащим и работникам предприятий и учреждений, которые должны были обращаться в ведомственные фонды. Работники городского совета, пользуясь служебным положением, получали ордера в день подачи заявления без остальных необходимых документов [32]. Процветало взяточничество. По воспоминаниям послевоенных жителей, работники городского совета нелегально торговали жильем.

В декабре 1944 года исполнительный комитет Львовского городского совета констатировал отсутствие контроля за деятельностью домовых управлений. Работники районных советов города, пользуясь неразберихой при распределении жилья, злоупотребляли выдачей и изъятием ордеров. Руководитель домового управления мог, например, безосновательно требовать выселения, направив в квартиру новых жителей.

Домовые управления выдавали ложные справки, на основании которых несколько человек получали ордера на одну и ту же квартиру; победителем конфликта было то, чей ордер был выдан раньше [33]. Одни и те же лица получали по два ордера. Некоторые львовяне владели двумя и более ордерами на смежные квартиры. Ордера выдавали без предварительной проверки состава семьи просителя и состояния квартиры, наличия ранее выданного ордера. Люди этим пользовались и по несколько раз меняли квартиры в поисках лучшей. Ордера подделывали / исправляли сами жители.

Самоселов принудительно выселяли после выдачи ордера другим людям.

Проживание во Львове было основанием для получения прописки. Однако прописка без ордера не гарантировала права на жилье - прописку могли отменить и выселить из квартиры. Для заселения работников Академии наук УССР в заранее определенные квартиры и отдельные дома отменили ранее выданные ордера и отселили жителей. Частыми были конфликты между лицами, самовольно занявшими дома, и новоселами с ордерами (даже с применением огнестрельного оружия [34]).

Обострение жилищного вопроса в 1945-1946 гг. Создание в ноябре 1944 года при Львовском городском совете Жилищно-квартирного отдела как контролирующего органа не решило путаницы с жильем. Городские власти признали, что за полугодовую свою деятельность отдел не справился со своими функциями. За пять месяцев (ноябрь 1944г. - апрель 1945г.) в отделе оформили более 6 тыс. ордеров, половину из которых не выдали или они были признаны недействительными. Не была разработана единая система оформления и учета документации и распределения квартир. В 1945 году участились обращения жителей Львова в суд с целью решить жилищный вопрос [35].

В сентябре 1945 года при каждом районном жилищном управлении города создали специальный "сектор по учету и распределению жилой площади". Работой районных секторов руководил Жилищно-квартирный отдел городского совета, который прекратил принимать заявления и выдавать ордера населению и передал все дела райжилуправлинням. Городское жилищное управление отныне должно было заниматься учетом и распределением только нежилого фонда города [36].

Предприятия, учреждения и организации распоряжались небольшими ведомственными жилыми фондами и дополнительно имели лимиты на квартиры из жилого фонда города. Жители Львова стремились трудоустроиться прежде всего на предприятия, в организации и учреждения, которые обеспечивали работников жильем. Нередко из-за нехватки жилья администрация предприятий обращалась в городской совет с просьбой выделили дополнительные квартиры / дома.

Президиум Академии наук СССР, например, просил председателя городского совета передать квартиры и имущество бывших сотрудников, которые эмигрировали из Львова за границу [37]. Жилые управления районных советов города обязывали в первую очередь выделять квартиры для прибывших из восточных регионов руководителей и инженерно-технических работников [38].

Из 50 работников Львовского университета им. Ивана Франко, прибывших в августе-сентябре 1945 года, необеспеченными жильем на конец сентября осталось только 14 человек [39]. Согласно исследованию И. Терлюка, около 74% опрошенных им россиян получили жилье в течение года после переезда [40].

Хуже обстояло дело с размещением рабочих. Рядовые работники безуспешно мотались между ведомственным и городским жилищным отделами, в жизненном тупике их семьи даже возвращались обратно в восточные регионы. В 1945 году необеспеченные жильем учителя с семьями жили в помещениях львовских школ [41]. Учебные заведения города снимали на оплату "отдельные комнаты и уголки для студентов» [42].

Жилищная ситуация во Львове обострилась в середине 1946 года после прекращения выезда из города поляков и высвобождениея ими помещений. С июля 1946 года от предприятий и учреждений требовали пополнять штат работников только при условии обеспечения новоприбывших жильем в ведомственных домах; усилили контроль над выдачей ордеров в коммунальных домах [43]. С ноября 1946 года изменили порядок предоставления жилья: райисполкомы города прекратили выдавать ордера на основании справок из исполкома городского совета и ввели регистрацию в "Книге очереди на обеспечение жилой площадью» [44]. Этим нововведением надеялись преодолеть бюрократическую бумажную волокиту, а также злоупотребления и коррупцию, процветавших в районных жилищных управлениях.

За неимением жилья массовым явлением стало "уплотнение" тех, кто имел свернормативную жилую площадь (изолированную комнату или несколько комнат) - в уже заселенные квартиры подселяли новых жителей и создавали коммунальные квартиры.

В 1948 году 88% всех квартир во Львове были заселены одной семьей. Согласно тогдашнему законодательству, местные органы власти должны были предупреждать людей о том, что в течение трех месяцев им надо самим кого-то заселить в квартиру, и только в случае отказа жилые управления имели право направлять новых жителей [45]. Чтобы избежать подселения, прописывали родственников, родителей, знакомых. Не всегда о создании коммунальной квартиры предупреждали заранее - типичными были ситуации, когда жителей ставили перед фактом. По словам одной из опрошенных, "было уплотнение, такое сильное ... комната - семья, комната - семья ..." [46].

Интенсивное уплотнение в конце 1940-х - в 50-х годов было обусловлено проверками, во время которых выявляли сверхнормативную площадь, образовавшуюся в результате спешки и злоупотреблений при выдаче ордеров в 1944-1945 гг. [47] Со временем число жителей в коммунальных квартирах уменьшалось - обменивали комнаты на отдельные квартиры, стояли в очередях на жилье и получали квартиры в советских новостройках, одинокие пожилые люди умирали и соседи присоединяли свободные комнаты. "Уплотнения" избежали руководители государственных и партийных органов, предприятий, учреждений и организаций, ученые.

Имущество львовян. В первых постановлениях исполкомов Львовской областного (7 июля 1944 года) и городского (27 июля 1944 года) советов было акцентировано внимание на учете и охране "всего бросового, бесхозяйственного имущества и других ценностей, оставленные на предприятиях, в магазинах, частных квартирах лицами, выехавших с немцами", что отныне считалось государственной собственностью.

Об оставленном имуществе следовало немедленно извещать районные органы власти города, которые запрещали его перевозить без согласования с исполкомом районного совета; ответственность за охрану вещей несли владельцы домов, домовые управления, дворники. В десятидневный срок должны были объявиться лица, принявшие "на охрану имущество, инвентарь и другие материальные ценности, принадлежавшие до немецкой оккупации города советским учреждениям, предприятиям, семьям военнослужащих РККА [48] и эвакуированным семьям советских рабочих и служащих» [49].

Штат работников районных финансовых отделов пополнили оценщики, которые обходили пустые и уже заселенные квартиры и оценивали имущество по разработанному прейскуранту. Мебель из незаселенных квартир вывозили на специальные базы.

Приезжим из восточных областей, которые поселились в квартирах с мебелью, предлагали в десятидневный срок оплатить стоимость имущества; в противном случае вещи должны были изымать. Мебель запрещали продавать в квартирах, а только со складов. Администрации государственных, партийных и военных управлений, предприятий, учреждений и организаций получали мебель и другие предметы интерьера "на сохранение" с обязательством вернуть в случае необходимости [50]. Лучшую мебель из львовских квартир вывозили в государственные и партийные учреждения Киева.

Городская власть столкнулась с трудностями при описании и продаже имущества. Приезжим выдавали мебель при дальнейшей уплате их стоимости, однако деньги не платили. Районная власть жаловались на военных, которые препятствовали описанию вещей в заселенных ими квартирах. Негативно сказались также хищения описанного имущества в районах города. Райфинотделы, имея информацию об оставленном имуществе, не спешили его описывать; вопреки постановлению горсовета на заказ подбирали мебель отдельным лицам и организациям. Особым спросом у населения пользовались клавишные музыкальные инструменты [51].

Распространенным явлением в послевоенном Львове был грабеж квартир. Воры охотились за деньгами, музыкальными инструментами, часами, швейными машинками и другими вещами, которые трудно было вынести; иногда забирали все, оставляя пустую квартиру. Постоянными были жалобы на мародерство и грабежи, совершаемые военными [52]. Военнослужащие обворовывали репатриированных из Германии на львовских вокзалах [53]. Зафиксированы случаи, когда организованные группы военных на грузовых автомобилях подъезжали к отдельным помещениям и нелегально вывозили имущество.

Противозаконные обыски проводили лица, называющие себя сотрудниками милиции или службы безопасности; угрожая оружием, они изымали деньги и ценные вещи. В августе-сентябре 1944 года были ограблены квартиры о. Гавриила Костельника, Ванды Василевской, гараж митрополита Андрея Шептицкого и др. [54] Львовской почте не хватало упаковочных материалов для бандеролей, которые массово отправляли на родину раненые военные из больниц города [55].

Военнослужащие выходили из больниц на улицы города в нижнем белье, халатах, за что их назвали "кальсонщиками"; они пьянствовали и грабили [56]. Имущество в особо крупных размерах разворовывали некоторые областные, городские, районные общественные и хозяйственные организации, скрывали мебель от учета, накапливали их целые склады, тайком вывозили за пределы города. Проанализировав национальный состав задержанных в августе-сентябре 1944 года во Львове преступников, можно утверждать, что среди них были как приезжие военные русские, украинцы и евреи, так и местные украинцы и поляки [57].

Львовянам, которые постоянно проживали в своих помещениях, не удавалось уберечь довоенное имущество, как из-за ограбления, так и в связи со злоупотреблениями власти. По воспоминаниям тогдашних жителей, состоятельных львовян или просто имевших ценную мебель, умышленно незаконно арестовывали на несколько дней, чтобы ограбить квартиру за время их отсутствия [58].

Послевоенный быт. Жители города пребывали в нелегком материальном положении, жили в ежедневных заботах приобретения продуктов питания. С сентября 1944 года во Львове ввели карточки на хлеб. Организации и предприятия злоупотребляли хранением и выдачей хлебных и продовольственных карточек; их незаконно присваивали, подделывали [59].

Карточку на хлеб нужно было предъявить в городской столовой, чтобы пообедать "с хлебом» [60]. С августа 1944 года хлеб необоснованно продавали по завышенным ценам, о чем "стало известно" только в июле 1945 года [61]. По завышенным ценам продавали и другие продукты питания [62]. Хлеб пекли некачественный - "подгорели с щелями, имеет пригар, плохо выпеченный, с большим количеством влажности и кислоты. Нередко имеет место хруст, горечь и затхлость ... ".

В ежедневных отчетах милиции о криминальной ситуации в городе за 1944 год регулярно сообщалось о краже продуктов питания из квартирй львовян и продовольственных складов, а также домашних животных (коров, лошадей, свиней, птицы) [63]. Военнослужащие ночью проникали в сады и огороды львовян в окрестностях города за фруктами и овощами [64]. Львовские спекулянты легко зарабатывали на перепродаже соли [65]. Спросом пользовались мясные американские консервы, которые покупали у советских солдат.

При этом следовало быть очень бдительными, потому что базарные торговцы в военной форме славились как матерые мошенники [66]. В магазинах появились длинные очереди, и цены там были выше, чем базарные. В августе 1944 года во Львове было девять рынков-базаров с сельскохозяйственными продуктами и промышленными товарами [67]. Продовольственные магазины в основном располагались в центральной части города, на окраинах купить продукты было практически невозможно.

Даже имея продовольственную карточку, можно было вернуться из магазина с пустыми руками - то в карточке не хватало печати, то не завезли товар, то часами стояли в очереди, а товар отпускали не по очереди, а "на выбор". Нередко товары были просрочены, их продавали, не взвешивая, "на глаз» [68]. Зимой 1945-1946 гг. некоторые предприятия и организации города не выплачивали работникам заработной платы [69].

Поощренные возможностью карьерного роста и материального обеспечения, во Львов ехали чиновники из других городов, которые быстро разочаровывались во львовской действительности и даже возвращались обратно. Через месяц после направления во Львов отказался от должности и вернулся в Днепропетровск заведующий Городским торговым отделом, мотивируя свое решение сложностью и неустроенностью работы отдела, отсутствием перспективы жилищного обеспечения.

Не хватало хорошей одежды и обуви. Так, секретарь исполкома Львовского городского совета дал личное поручение директору заведений индивидуального пошива одежды Львова распорядиться пошить костюм директору Треста зеленых насаждений из его же материала [70]. Сапожные государственные мастерские изготавливали обувь из материала заказчика [71]. Жители города жаловались на работу сапожных и швейных мастерских, заказ в которых либо не принимали, либо выполняли от нескольких недель до полугода и более [72].

Львовяне распродавали имущество, чтобы купить продукты. Мебель, посуда, одежда, картины и другое можно было купить у поляков, которые выезжали в Польшу. По воспоминаниям послевоенных мигрантов, Краковский рынок (до 1948 года располагался на месте современной пл. Ярослава Осмомысла и соседних улицах в северном направлении) был заставлен вещами.

Поляки сначала распродавали бижутерию, одежду, музыкальные инструменты, велосипеды и другое, а уже ближе к отъезду - мебель. Например, мебель из столовой (большой и малый буфеты, стол, шесть кресел) стоили в мае 1945 года 6,5 тыс. руб [73]. Нераспроданную мебель оставляли соседям [74], послевоенные чердаки были заполнены старыми вещами [75]. Товары спекулянтам и частным торговцам на рынках Львова нелегально поставляли работники промышленных предприятий и торговых организаций города.

Как говорилось, "Краковский - единственное место во Львове, где можно все купить». Разнообразные вещи и продукты продавали на определенных улицах и площадях рынка. На одной из улиц можно купить посуду, инструменты для ремонта, сигареты, мыло, на другой - кожу, сапоги, сумки и т. п. Площади были заполнены продуктами: хлебом, крупами, мукой, маслом, а также горячими варениками, налистниками , пампушками; другие - тканями, одеждой, обувью, головными уборами и др.

На самой большой площади продавали подержанные вещи, старый хлам. Посреди площади у полуразобранном доме была солдатская столовая, солдаты ели кто как мог - сидя на земле или камнях, стоя. Базар был переполнен нищими и детьми. Мелкие чиновники и контролеры, злоупотребляя служебным положением, требовали от продавцов Краковского рынка определенный товар. Время от времени (особенно весной 1945 года) на рынке устраивали облавы с участием военных, проверяли документы (паспорта), задерживали тех, кто продавал табак, сигареты, дрожжи и другие продукты, скупленные у военных. Обыскивали подвалы и чердаки, даже вламывались в квартиры [76].

Согласно официальной статистике, в 1948 году во Львове было 9554 жилых домов (проживало 236 271 человек), 6 бараков (41 человек) и 295 нежилых домов с жилой площадью (5025 человек). 98% всей жилой площади было с электрическим освещением, 89% с водопроводом, 88% с канализацией, 75% с подведенным газом, 4,3% с центральным отоплением, а 1,2% без всех перечисленных бытовых благ [77].

Послевоенным львовянам ввели лимит на пользование газом, запретили самовольно подключаться к газопроводу, не позволяли обогревать газом кафельные и чугунные коксовые печи из-за вероятности взрыва. С целью предотвращения пожаров запретили самовольно устанавливать обогревательные приборы (железные печи). Отопительные системы не проверяли, часть из них требовала существенного ремонта. Осенью 1945 года из 201 дома с центральным отоплением более половины оставались отремонтированными. В декабре 1944 года высокая смертность детей от воспаления легких в возрасте до одного года (70%) объясняли необогретыми “квартирами” [78]. Жилье топили дровами, которые были в дефиците.

По воспоминаниям жителя Профессорской колонии, осенью 1944 года еще не все советские войска выехали с окраин, как местные жители за один день разобрали дерево с опустевших землянок. Нехватка топлива вывела на улицу даже "степенных стариков, дам и уважаемых господ» [79]. Сжигали все остатки бумаги, резины и одежды; разбирали деревянные ограждения вокруг домов и различные хозяйственные постройки, а некоторые управления города - даже деревянные лестницы в домах [80].

Каждый кусок дерева ценился при сжигании. На городских рынках у крестьян специально покупали деревянные щепки для розжига, которые назвали „скалками” ("занозами» - русск.) [81]. Дефицит топлива привел к вырубке деревьев, обдиранию коры, ломанию веток во львовских парках, а часовые Стрыйского парка даже заготавливали дерево на продажу [82]. Плохо топили помещения учебных заведений.

По воспоминаниям, осенью 1944 года в школах не топили, в новом же году стали немного подтапливать, но печь не прогревалась, окна были ординарными, поэтому в классах и дальше было холодно; дети не ходили в школу [83]. Недостаток средств львовские домовые управления и школы покрывали за счет жителей - устанавливали завышенные тарифы на коммунальные услуги, собирали с учеников деньги на содержание хозяйственного персонала и отопления школ [84].

Отступая из Львова, немецкие войска разрушили несколько водонасосных станций. Нередко единственным источником воды были уличные колодцы [85]. Восстановление водопровода закончили в середине 1946 года. [86]

До середины мая 1945 года жители Львова жили в условиях светомаскировки - с наступлением темноты окна плотно завешивали, маскировали автомобильные фары и т. п. Нарушителям грозил штраф в размере до 3 тыс. рублей или заключение до шести месяцев [87]. Осенью 1944 года были введены строгие меры по экономии электроэнергии - лимит потребления, запрет несанкционированного подключения, определенные часы использования электроэнергии государственными учреждениями и организациями [88].

Электроэнергию использовали только для освещения, запрещали пользоваться бытовыми электроприборами, из которых львовяне использовали разве что электроплиты для приготовления пищи - потому что радио запретили, машинки для шитья были механическими, а утюги - на древесном угле. Помещение освещали нефтяными лампами, время от времени осторожно чистя стекло от нагара, так как купить новое было сложно [89].

Главным источником последних новостей были газеты. Слушать радио и пользоваться телефоном некоторое время запрещали. Постановлением городского совета от 14 августа 1944 года в качестве временной меры все учреждения и предприятия, а также жителей города обязали в пятидневный срок сдать Львовскому городскому управлению связи все оборудование электросвязи: радиоприемники, телефоны и др. [90] Однако, чтобы впоследствии установить радиоточку, даже ветерану войны приходилось не один раз обращаться в различные городские инстанции [91].

Основным видом общественного транспорта оставался трамвай. Первый послевоенный трамвай начал курсировать в марте 1945 года. В июне 1945 года восстановили трамвайный маршрут по ул. Городоцкой, который соединял центр города с поселком Богдановка (на линии было четыре вагона) [92]. Зимой 1946 года из 180 трамвайных вагонов из-за неисправности курсировали лишь 35 [93].

Трамваи были переполнены, на остановках скапливались толпы людей, посадка в вагон сопровождалась потасовкой и бранью. Проезд стоил 30 копеек, кондукторы же массово не возвращали пассажирам сдачу [94]. Регистрации подлежали все частные транспортные средства (велосипеды, мотоциклы, автомобили, гужевой транспорт).

Если послевоенные мигранты из восточных регионов помнят Львов, прежде всего здания, убранным и чистым, в основном благодаря работе еще ​​довоенных дворников, то местные поляки вспоминают город в 1944 -1945 гг. грязным, зимой неубран снег на улицах [95]. Их удивляли посыпание песком грязи на улицах, автомобили на клумбах, перепаханные газоны, побеленные до половины фонари и столбы, (невыкорчеванные - А) пни деревьев [96]. Базарные (Лычаковская, Руська, Краковская) и центральные площади и улицы города своевременно не убирали, они превратились во временные свалки мусора, как и внутренние дворы домов [97].

Летом 1945 года в доме №17 по ул. М. Горького (В. Гнатюка) "за три месяца накопилось кучи разного мусора, нечистот", а запах разносился на всю улицу [98]; невозможно было пройти мимо дома №33 по ул. 1 мая (ул. Свободы), ибо "со второго этажа через наглухо забитые двери текут нечистоты» [99]. Окраины Львова были завалены бытовым мусором, в местной прессе призывали вывозить отходы только на свалки.

Послевоенные жители жаловались на заброшенные львовские парки. В Парке имени Тадеуша Костюшко (современный Парк имени Ивана Франко) весной 1945 года выломали деревья и кусты, разворовали ограждение, протоптали множество дорожек между аллеями. Ресторан в этом парке работал летом и осенью 1944 года, а уже зимой 1945 года помещения разграбили и даже частично разрушили [100]. До середины 1945 года центральные улицы и площади города не освещали.

В послевоенные годы некоторые дома, в том числе в центральной части города, были в очень запущенном состоянии. Жаловались на послевоенных жителей, которые забивали мусором санузлы и заливали квартиры на нижних этажах [101]. Приезжие содержали в квартирах домашних животных и птицу. Жительница на ул. Академической в двух комнатах четырехкомнатной квартиры разместила кроликов и кур [102], а жители дома №37 на ул. Набеляка, напуганные странными звуками, обнаружили, что в одной из квартир, кроме двух семей, еще жили баран, овца и куры [103]. Отдельные помещения разрушали до неузнаваемого состояния.

Люди жили в антисанитарных условиях, не хватало средств личной гигиены. Дефицитное мыло бесследно исчезало со складов предприятий и организаций города. Мыло военных мыловарен было темное, липкое, с неприятным запахом. Зубную пасту делали собственноручно из мелового порошка [104].

Неудовлетворительным было и медицинское обслуживание. Больницы не обеспечивали необходимыми медикаментами, массовым стало нелегальное приобретение лекарств у медицинского персонала [105]. В 1944-1945 гг. навысшая смертность населения была от воспаления легких, туберкулеза, пороков сердца. Зимой 1945 года, с развертыванием массового переселения украинцев и поляков и началом работы пересыльных пунктов, участились случаи заболевания тифом [106].

Львовяне панически боялись подхватить сыпучий тиф, особенно в переполненных трамваях. По воспоминаниям жителя Профессорской колонии бедствием для жителей колонии были блохи и клопы, меньше - тараканы, мыши и крысы [107]. В условиях антисанитарии распространенными были чесотка, гнойно-воспалительные заболевания кожи и др.

Выводы. Летом и осенью 1944 года из-за существенного демографического спада и относительно незначительных разрушений во Львове было много пустых квартир, особенно в центральной части города, ранее заселенных поляками и евреями. Вопреки официальному запрету прибывшие из восточных областей самовольно заселяли свободные квартиры. Утверждение, что послевоенные мигранты имели неограниченные возможности в выборе жилья во Львове, касалось разве что государственных и партийных чиновников, военнослужащих высокого ранга, но не рядовых жителей. В распределении жилья и выдачи ордеров царили хаос и коррупция.

Отсутствие контроля за выделением жилья домовыми управлениями города, неэффективность работы Жилищно-квартирного отдела при Львовском городском совете побудили львовян к незаконному получению ордеров (что объясняет нежелание послевоенных мигрантов рассказывать в интервью о заселении львовских квартир). Имея достаточную денежную сумму, квартиру покупали у поляков, которые отъезжали в Польшу.

Советская власть стремилась уберечь от расхищения и реализовать оставленное львовянами имущество. Однако неудовлетворительная организация оценки и продажи имущества, злоупотребления органов власти различного уровня и жителей Львова, массовая неуплата средств за выделенную мебель не позволили реализовать задуманное. Из-за ухудшения криминогенной ситуации в городе львовяне (местные и приезжие) пытались скрыть свое имущественное положение.

Если в 1944-1945 гг. квартиру / комнату во Львове можно было найти относительно быстро, то после окончания запасов свободного жилья и прекращения выезда поляков летом 1946 года ситуация обострилась. В условиях дальнейшего наплыва мигрантов и отсутствия жилищного строительства городская власть прибегла к уплотнению и создание коммунальных квартир. Послевоенная жизнь большинства жителей города была полуголодной, не хватало одежды и обуви, зимовать приходилось в неотапливаемых квартирах без необходимых средств гигиены и медикаментов.

***

Впервые полная версия этой статьи была опубликовано как: Жилье как бремя и привилегия: к вопросу о способах советизации Львова во второй половине 1940-х годов // Lwów: miasto - społeczeństwo - kultura: Studia z dziejów miasta / Pod redakcją Kazimierza Karolczaka i Łukasza T. Sroki. - Kraków: Wydawnictwo Naukowe Uniwersytetu Pedagogicznego, 2014. - T. IX: Zycie codzienne miasta. - S. 413-443.

В качестве иллюстраций использованы фотографии, предоставленные автором.

—

Галина Боднар, опубликовано в издании Україна модерна

Перевод: Аргумент

Автор: Галина Боднар - историк, кандидат исторических наук (2008), доцент кафедры новейшей истории Украины Львовского национального университета имени Ивана Франко; член Украинской ассоциации устной истории. Сфера научных интересов охватывает историю повседневности, устную историю, урбанистику, историю и память о советской Украине и "советский" Львов. Автор книги «Львів. Щоденне життя міста очима переселенців із сіл (50–80-ті роки ХХ ст.)» (Львів: Видавничий центр ЛНУ імені Івана Франка, 2010) и серии научных статей. Живет и работает во Львове.

Примечания

[1] Державний архів Львівської області (далі - ДАЛО), ф. Р-6 (Виконавчий комітет Львівської міської ради депутатів трудящих), оп. 2, спр. 34 а, арк. 2-2 зв. (Постанова № 2 виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 29 липня 1944 р.), 5 (Постанова № 5 виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 31 липня 1944 р.), 6 (Постанова № 6 виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 1 серпня 1944 р.).

[2] З інформації міськвиконкому міськкомові КП(б)У про організаційно-масову роботу і хід відбудови народного господарства міста, 7 жовтня 1944 р. // Історія Львова в документах і матеріалах. Збірник документів та матеріалів / Упоряд. У. Я. Єдлінська, Я. Д. Ісаєвич, О. А. Купчинський та ін.; Ред. кол. М. В. Брик (відп. ред.) та ін. Київ, 1986. С. 228.

[3] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 34 а, арк. 127; спр. 35 а, арк. 56-56 зв. (Постанова „Про розбір зруйнованих та не підлягаючих відбудові будинків і використання від цього будівельних матеріалів” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих та Бюро міському КП(б)У від 2 березня 1945 р.); спр. 65, арк. 115-115 зв. (Постанова „Про впорядкування архітектурно-будівельної та проектної справи в місті Львові” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 4 вересня 1944 р.).

[4] Семененко М. Про ремонт і зберігання житлових будинків // Вільна Україна (Львів). 1945. № 193 (860). 29 вересня.

[5] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 63, арк. 175-176 (Постанова „Про збереження зруйнованого житлового і нежитлового фонду м. Львова” виконкому Львівської обласної ради депутатів трудящих від 19 січня 1945 р.); Про збереження зруйнованого житлового і нежитлового фонду у Львові // Вільна Україна. 1945. № 17 (684). 24 січня.

[6] Жінки! Всі на виробництво! // Вільна Україна. 1944. № 39 (574). 19 серпня.

[7] У постанові виконкому Львівської міської ради від 27 липня 1944 р. йшлося про заборону самовільно займати порожні квартири й обмінювати житло [ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 35 в, арк. 1 (Обов'язкова постанова № 1 „Про відновлення порядку організації безпеки господарчого та культурного життя в м. Львові” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 27 липня 1944 р.)].

[8] Niemczycka Babel W. Lata wojny 1939–1945.

[9] Комунальна квартира – (в СРСР) квартира, що знаходилася в державній власності, заселена державними органами відповідно до нормативів житлової площі, визначеної на одну людину, незалежно від сімейного статусу мешканців і конфіґурації квартири. Як правило, в комунальній квартирі мешкало кілька сімей або окремих людей. Кожна сім'я або окрема людина займали одну чи кілька кімнат, спільно користувалися „місцями загального користування”, до яких, як правило, відносилися ванна кімната, туалет і кухня, а також коридор і передпокій.

[10] Про житлові перипетії корінних львів'ян свідчить випадок начальника планового відділу Водоканалтресту. Протягом 1941-1944 рр. його сім'я змінила житло чотири рази. Влітку 1944 р. він повернувся у квартиру на вул. Пекарській, у якій проживав з дитинства, але квартира планувалася для прокуратури Львівської області. Аби уникнути тяганини з прокуратурою, він звільнив помешкання для працівника Водоканалтресту, який приїхав зі сходу й потребував житла, а сам переселився в будинок Водоканалтресту, з якого його згодом виселили [ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 44, арк. 119 (Заява начальника планового відділу Водоканалтресту м. Львова голові виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, 1 листопада 1944 р.), арк. 120 (Пояснювальна записка директора Водоканалтресту голові виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих тов. Бойко, 16 листопада 1944 р.)].

[11] Інтерв'ю з Очерклевич М. Г., 1938 р. н. у м. Львові, зап. 23.04.2009; п. Дарою, 1948 р. н. у м. Львові, зап. 5.03.2012.

[12] Інтерв'ю з Очерклевич М. Г. Тут і далі мову респондентів відтворено без змін.

[13] Професорська колонія – місцевість у Личаківському районі міста Львова, створена на рубежі XIX-ХХ століть як район вілл і особняків. Забудова переважно одно-, дво-, триповерхова; у 1950-х роках побудовано декілька барачних будівель, потім будинки початку 1960-х років та сучасні вілли 2000-х років. Слабкий транспортний рух і багато зелених насаджень роблять район престижним.

[14] Інтерв'ю зі Світенко А. І., 1928 р. н. у м. Городку Львівської обл., у Львові проживає з 1936 р., зап. 28.08.2008.

[15] Інтерв'ю з Торгоній Н. М., 1930 р. н. у Росії, у Львові проживає з 1954 р., зап. 28.08.2008; Мусієвською І. М., 1935 р. н. у м. Львові, зап. 19.09.2008; Сацуро Н. Н., 1922 р. н. у м. Барнаулі, Росія, у Львові проживає з 1958 р., зап. 28.03.2009; Долгополовою Г. О., 1958 р. н. у м. Львові, зап. 22.08.2008.

[16] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 6, арк. 15 (Повідомлення начальника Управління НКДБ Львівської області голові Львівського обласного виконавчого комітету депутатів трудящих); спр. 34 а, арк. 22 (Постанова № 21 виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 7 серпня 1944 р.); спр. 59, арк. 115 (Подання начальника УНКВС по Львівській області голові Львівської обласної ради депутатів трудящих, серпень 1945 р.).

[17] Niemczycka Babel W. Lata wojny…

[18] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 59, арк. 111 (Подання заступника голови виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих прокурору м. Львова, серпень 1945 р.).

[19] Інтерв'ю з Луцівим Ю. О., 1931 р. н. у м. Львові, зап. 24.04.2010.

[20] Інтерв'ю з Торгоній Н. М.

[21] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 59, арк. 50 (Повідомлення помічника голови міської ради райвоєнкому Красноармійського району, 2 квітня 1944 р.).

[22] Там само. Ф. 4 (Львівський міськком Компартії України), оп. 1, спр. 5, арк. 10 (Спецдонесення прокурора м. Львова секретарю міськкому КП(б)У, 16 серпня 1944 р.).

[23] Там само. Ф. Р-6, оп. 2, спр. 62, арк. 313 (Лист працівника Львівської залізниці до Львівської міської ради депутатів трудящих, квітень 1945 р.); спр. 60, арк. 49 (Заява мешканця Львова голові виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, лютий 1945 р.).

[24] Інтерв'ю з п. Ларисою, 1957 р. н. у м. Львові, зап. 6.05.2009; Белецьким Є. А., 1937 р. н. у м. Дніпропетровську, у Львові проживає з 1945 р., зап. 14.09.2009.

[25] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 59, арк. 118 (Подання заступника голови виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих прокурору м. Львова, вересень 1945 р.); спр. 60, арк. 192 (Лист-скарга директора бази Особторгу секретарю Львівського обкому КП(б)У, 1945 р.); арк. 166 (Подання представника Львівського району в справах евакуації польського населення з території України до Львівської міської ради депутатів трудящих, 18 травня 1945 р.).

[26] Там само. Спр. 62, арк. 195 (Звернення голови виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих до уповноваженого РНК УРСР по виїзду польського населення у Польщу, 4 жовтня 1945 р.).

[27] Там само. Арк. 179 зв. (Заява завідуючого Міськторгвідділу м. Львова народному комісару Наркомторгу УРСР та секретарю Львівського обкому КП(б)У, 28 травня 1945 р.); спр. 62 в, арк. 87-88 (Постанова „Про неправильну видачу Міськжитловоквартирним відділом ордера” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 10 серпня 1945 р.); Інтерв'ю з Белецьким Є. А.

[28] Договор / Мы нижы подписавшысь ходжайн кв. [артиры] (…) дом (…) по ул. (…) [прізвище, ім'я і по батькові] и проживающый в настоящые время в данной кв.[артире] [прізвище, ім'я і по батькові] составили настоящый договор в том что я [прізвище, ім'я і по батькові] продал [прізвище, ім'я і по батькові] мебель находящуся в квартири. На дальнейшу прожыване в моей квартири тов. [прізвище, ім'я і по батькові] не каких претензыи не имею, в виду з выиздом в Польщу. / В чом росписуюсь ходжайн кв. (…) / Прожывающый в квартири (…) / Львов, дня 3 ХІІ 45 г. (Документ подано мовою ориґіналу, скопійовано під час інтерв'ю з Паламар О. В., 1936 р. н. у м. Ярославль, Росія, до Львова переїхала в 1945 р., зап. 5.09.2008).

[29] Інтерв'ю з Голубятніковою В. В., 1949 р. н. у м. Львові, зап. 15.08.2012.

[30] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 62 в, арк. 169 (Постанова „Про денаціоналізацію житлових будинків нр. 16 і 32 по вул. Генінга” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 30 серпня 1945 р.); арк. 175 (Постанова „Про повернення гр. Фрішман Анні Берішівні будинку по вул. Замкненій, 4” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 4 вересня 1945 р.); спр. 70, арк. 348 (Постанова Нр. 530 „Про повернення гр-ну Карачевському Теофілу Олександровичу житлового будинку по вул. Ідзіковського, 8” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 1945 р.).

[31] Там само. Спр. 5, арк. 125 (Протокол Нр. 10 засідання виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, 10 жовтня 1944 р.).

[32] Там само. Спр. 60, арк. 194 (Заява голові Львівської міської ради депутатів трудящих тов. Бойко від голови Львівського Райспоживчсоюзу тов. Страмко, травень 1945 р.); спр. 62 в, арк. 297 (Постанова „Про анулювання ордера Нр. 13366-а, виданого Квартирно-житловим відділом виконкому міськради (…), як неправильно виданого” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 24 вересня 1945 р.).

[33] Там само. Спр. 5, арк. 175 (Протокол Нр. 16 засідання виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, 19 грудня 1944 р.); спр. 59, арк. 22 (Подання прокурора м. Львова голові Львівської міської ради депутатів трудящих, листопад 1944 р.); арк. 112 (Подання заступника голови виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих до Народного суду Червоноармійського району м. Львова, 14 серпня 1945 р.); спр. 60, арк. 76 (Скарга голові виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, 8 грудня 1944 р.).

[34] Там само. Арк. 60 (Повідомлення заступника голови виконкому Львівської міської ради прокурору Залізничного району міста); арк. 99 (Подання голови виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих прокурору та начальнику відділу міліції Червоноармійського району); спр. 34 а, арк. 209-210 (Постанова „Про закріплення будинків за Академією наук УРСР в м. Львові” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 31 серпня 1944 р.); спр. 6, арк. 158 (Лист-скарга заступника начальника Львівської залізниці секретарю Львівського обласного комітету КП(б)У тов. Грушецькому, 1 серпня 1944 р.).

[35] Там само. Спр. 67, арк. 304-307 (Постанова „Про роботу Квартирно-житлового відділу виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 2 січня 1945 р.); спр. 59, арк. 146 (Звернення начальника управління Народного комісаріату юстиції по Львівській області до голови виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, вересень 1945 р.).

[36] Там само. Спр. 62 в, арк. 289 (Постанова „Про організацію секторів по обліку та розподілу житлової площі при Райжитлоуправліннях міста Львова” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 21 вересня 1945 р.).

[37] Там само. Спр. 6, арк. 339 (Лист уповноваженого Президії АН УРСР, члена-кореспондента АН УРСР проф. П. А. Власюка до голови Львівської міської ради депутатів трудящих тов. Бойко).

[38] Там само. Спр. 62 г, арк. 52 (Постанова „Про надання будівництву Львівського склозаводу 45 житлових квартир для розміщення керівників та інженерно-технічних робітників будівництва” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 4 жовтня 1945 р.), 96 (Постанова „Про надання Львівському воєнно-монтажному бюро 15 житлових квартир для розміщення керівних працівників” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 8 жовтня 1945 р.).

[39] Там само. Спр. 62, арк. 68 (Довідка начальника відділу кадрів ЛДУ, 26 вересня 1945 р.).

[40] Терлюк І. Росіяни західних областей України (1944–1996 рр.) (Етносоціальне дослідження). Львів, 1997. С. 68.

[41] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 62, арк. 313 (Лист працівника Львівської залізниці до Львівської міської ради депутатів трудящих, квітень 1945 р.); спр. 60, арк. 278 а (Лист до редакції газети „Вільна Україна”).

[42] Оголошення // Вільна Україна. 1944. № 58 (593). 16 вересня; Оголошення // Вільна Україна. 1945. № 99 (766). 20 травня та ін.

[43] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 35 а, арк. 125-126 (Постанова „Про порядок забезпечення житловою площею трудящих, які приїжджають на постійне мешкання в м. Львів” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих та Бюро міському КП(б)У від 19 червня 1945 р.).

[44] Там само. Арк. 136-137 (Постанова „Про часткову відміну постанови виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих та Бюро міському КП(б)У від 19 червня 1945 р. за № 14 „Про порядок забезпечення житловою площею трудящих, які приїжджають на постійне мешкання в м. Львів”, та внесення змін в порядок забезпечення житловою площею трудящих міста Львова” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих та Бюро міському КП(б)У від 19 листопада 1945 р.).

[45] Там само. Ф. Р-2904 (Інспектура державної статистики м. Львова), оп. 1, спр. 2, арк. 5 зв. (Міський усуспільнений житловий фонд на 15 липня 1948 р.); ф. Р-6, оп. 2, спр. 60, арк. 23 (Лист прокурора м. Львова до голови виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, 1944 р.).

[46] Інтерв'ю з Кушнір О. І.

[47] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 35 а, арк. 138-141 (Звернення секретаря виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих до в. о. голови виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих).

[48] Робітничо-Селянська Червона Армія (РСЧА) - назва Збройних сил СРСР у 1918-1946 рр.

[49] Там само. Арк. 1 (Обов'язкова постанова № 1 „Про відновлення порядку організації безпеки господарчого та культурного життя в м. Львові” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 27 липня 1944 р.); спр. 3, арк. 170 (Постанова „Про облік і перерозподіл меблі в обласних, міських, районних відділах, установах, громадських та господарчих організаціях м. Львова” виконкому Львівської обласної ради депутатів трудящих від 19 грудня 1944 р.).

[50] Там само. Спр. 5, арк. 109 (Протокол Нр. 9 засідання виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, 31 жовтня 1944 р.); спр. 34 а, арк. 7 (Постанова № 7 виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 2 серпня 1944 р.), 12 (Постанова № 12 виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 3 серпня 1944 р.) та ін.

[51] Там само. Арк. 108-109 (Протокол Нр. 9 засідання виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, 31 жовтня 1944 р.); спр. 62, арк. 25 (Звернення голови виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих до голови виконкому Львівської обласної ради депутатів трудящих, 10 серпня 1945 р.); спр. 65, арк. 62-63 (Постанова „Про хід обліку та реалізації майна держфондів по місту Львову” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 28 лютого 1945 р.).

[52] Там само. Ф. 4, оп. 1, спр. 1, арк. 151 (Протокол № 22 засідання бюро Львівського МК КП(б)У від 16 грудня 1944 р.); ф. Р-6, оп. 2, спр. 60, арк. 94 (Лист директора Театру опери і балету голові виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, квітень 1945 р.); спр. 5 (Спеціальні донесення органів прокуратури та управління НКВС про роботу міліції та кримінальні прояви по місту Львову, 10 серпня - 31 грудня 1944 р.); Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów. Wrocław, 1991. S. 248.

[53] ДАЛО, ф. 4, оп. 1, спр. 72, арк. 74-75 (Спецповідомлення про пограбування репатрійованих (…), 26 липня 1945 р.).

[54] Там само. Спр. 5.

[55] Там само. Ф. Р-6, оп. 2, спр. 60, арк. 129 (Лист директора поштамту м. Львова до голови виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, травень 1945 р.).

[56] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 258.

[57] ДАЛО, ф. 4, оп. 1, спр. 5.

[58] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 248.

[59] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 34 а, арк. 222 (Постанова „Про введення карткової системи на хліб у м. Львові” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 1 вересня 1944 р.); ф. 4, оп. 1, спр. 72, арк. 18-22 („Про результати перевірки правильності обліку, видачі і зберігання хлібних і продовольчих карток у домоуправліннях, в організаціях та на підприємствах м. Львова”, червень 1945 р.), 63-64 (Спецповідомлення прокурора Сталінського району м. Львова секретарю Львівського МК КП(б)У).

[60] Оголошення // Вільна Україна. 1945. № 91 (758). 9 травня.

[61] ДАЛО, ф. 4, оп. 1, спр. 40, арк. 95-97 („Про порушення цін на хліб торгівельними організаціями та відділами робітничого постачання міста Львова” з протоколу № 25 засідання Львівського міського комітету КП(б)У, 6 серпня 1945 р.).

[62] Баришніков Г. Самовільне підвищення цін // Вільна Україна. 1945. № 127 (794). 29 червня.

[63] ДАЛО, ф. 4, оп. 1, спр. 81, арк. 98 („Про міроприємства по поліпшенню якості хлібних виробів, які випікаються підприємствами тресту «Укрголовхліб»” з протоколу № 49 засідання бюро Львівського МК КП(б)У, 31 січня 1946 р.); спр. 5.

[64] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 217.

[65] ДАЛО, ф. 4, оп. 1, спр. 5, арк. 158-159 (Про арешт групи спекулянтів сіллю).

[66] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 230-231.

[67] Хроніка відбудови // Вільна Україна. 1944. № 39 (574). 19 серпня. У жовтні 1944 р. у Львові з 13 ринків діяли 11 (З інформації міськвиконкому міськкомові КП(б)У про організаційно-масову роботу і хід відбудови народного господарства міста, 7 жовтня 1944 р. // Історія Львова в документах і матеріалах… С. 230).

[68] Фонов С. Покращити роботу торгівельних організацій // Вільна Україна. 1945. № 62 (729). 28 березня.

[69] ДАЛО, ф. 4, оп. 1, спр. 81, арк. 101-102 („Про стан виплати заробітної плати робітникам і службовцям по підприємствах, організаціях та установах м. Львова” з протоколу № 49 засідання бюро Львівського МК КП(б)У, 31 січня 1946 р.).

[70] Там само. Ф. Р-6, оп. 2, спр. 62, арк. 179-179 зв. (Заява завідуючого Міськторгвідділу м. Львова народному комісару Наркомторгу УРСР та секретарю Львівського обкому КП(б)У, 28 травня 1945 р.); арк. 150 (Звернення секретаря виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих до директора Міськіндпошиву м. Львова).

[71] Оголошення // Вільна Україна. 1944. № 60 (595). 19 вересня.

[72] Золотайко О. В майстернях артілі „Веселий жартівник” // Вільна Україна. 1945. № 148 (810). 21 липня.

[73] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 256. Мінімальна вартість обіду в міській їдальні у травні 1945 р. становила 5-8 крб (Оголошення // Вільна Україна. 1945. № 91 (758). 9 травня). Квиток за проїзд у трамваї коштував 30 коп., примірник газети „Вільна Україна” - 20 коп.

[74] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 263.

[75] Інтерв'ю з Голубятніковою В. В.

[76] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 230, 238, 251.

[77] ДАЛО, ф. Р-2904, оп. 1, спр. 2, арк. 5-5 зв. (Міський усуспільнений житловий фонд на 15 липня 1948 р.).

[78] Там само. Ф. Р-6, оп. 2, спр. 35 в, арк. 44-44 зв. (Обов'язкова постанова „Про боротьбу з порушниками правил користування газом по м. Львові” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 18 січня 1946 р.); спр. 35 б, арк. 86 (Постанова „Про ремонт приборів опалення” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, 1944 р.); спр. 73, арк. 163-163 зв. (Постанова „Про хід підготовки житлового фонду міста до зими” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 29 жовтня 1945 р.); ф. 4, оп. 1, спр. 5, арк. 173-173 зв. (Доповідна записка замісника начальника УМ УНКВС Львівської області секретарю Львівського міського комітету КП(б)У, 11 січня 1945 р.).

[79] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 212.

[80] Ibid. S. 225, 238, 241; Про збереження зруйнованого житлового і нежитлового фонду у Львові // Вільна Україна. 1945. № 17 (684). 24 січня.

[81] Інтерв'ю зі Ждан Д. К., 1937 р. н. у м. Львові, зап. 2.10.2008; Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 225.

[82] Злочинці винищують парки // Вільна Україна. 1945. № 13 (680). 19 січня.

[83] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 220, 238.

[84] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 73, арк. 236-237 (Витяг з протоколу Нр. 36 засідання виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 19 листопада 1945 р. „Про незаконні збори коштів з населення міста Львова”).

[85] Засанський В. Забезпечимо місто водою // Вільна Україна. 1944. № 38 (573). 18 серпня; Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 212-213.

[86] Галайчак Т. Побут і соціальна сфера // Історія Львова. У трьох томах / Редкол. Я. Ісаєвич, М. Литвин, Ф. Стеблій. Львів, 2007. Т. 3. С. 358.

[87] Бичков Д. Додержуйте режиму світломаскування! // Вільна Україна. 1944. № 49 (584). 2 вересня; Розпорядження Штабу місцевої протиповітряної оборони м. Львова // Вільна Україна. 1945. № 97 (764). 18 травня.

[88] З 17 серпня 1944 р. спеціальною постановою Львівської міської ради встановили 11-годинний робочий день: початок о 8 год. ранку, перерва на обід з 16 до 19 год. і продовження з 19 до 22 год. [ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 34 а, арк. 136 (Постанова „Про встановлення робочого дня в установах та організаціях міста Львова” виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 17 серпня 1944 р.)].

[89] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 224.

[90] Обов'язкова Постанова виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих від 14 серпня 1944 р. // Вільна Україна. 1944. № 43 (578). 25 серпня.

[91] Іванов Н. Коли буде радіо? // Вільна Україна. 1945. № 70 (737). 8 квітня.

[92] Вільна Україна. 1945. № 62 (729). 28 березня; Нові трамвайні маршрути // Вільна Україна. 1945. № 109 (776). 3 червня.

[93] ДАЛО, ф. 4, оп. 1, спр. 81, арк. 63-64 („Про невідкладну допомогу Львівському трамваю” з протоколу № 48 засідання бюро МК КП(б)У, 23-24 січня 1946 р.).

[94] Про трамвайні непорядки // Вільна Україна. 1945. № 98 (765). 19 травня.

[95] Gansiniec R. Notatki lwowskie (1944-1946).

[96] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 247, 253.

[97] ДАЛО, ф. 4, оп. 1, спр. 81, арк. 13-14 („Про роботу Львівського міського тресту саночистки” з протоколу № 47 засідання бюро МК КП(б)У, 8 січня 1946 р.).

[98] Клен С. Про квіти, бюрократію і тов. Орлова // Вільна Україна. 1945. № 153 (820). 4 серпня.

[99] Мацюк В. Дбаймо про чистоту міста // Вільна Україна. 1945. № 154 (821). 5 серпня.

[100] ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 60, арк. 107 зв. (Лист-скарга начальника Лікарсько-санітарної служби Львівської залізниці голові виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, 25 березня 1945 р.); спр. 62, арк. 95 (Лист-скарга голові виконкому Львівської міської ради депутатів трудящих, травень 1945 р.).

[101] Козланюк П. Тече річка невеличка… // Вільна Україна. 1945. № 134 (801). 8 липня; ДАЛО, ф. Р-6, оп. 2, спр. 62 г, арк. 80-80 зв. (Довідка по витягу з протоколу № 20 засідання виконкому Залізничної райради від 28 червня 1945 р.).

[102] Там само. Спр. 59, арк. 375 (Витяг з протоколу Нр. 35 засідання виконкому Сталінської районної ради депутатів трудящих від 30 жовтня 1945 р.).

[103] Павлович Вол. „Тут жив баран…” // Вільна Україна. 1945. № 79 (746). 21 квітня.

[104] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 221, 223.

[105] ДАЛО, ф. 4, оп. 1, спр. 81, арк. 96 („Про стан лікарень, поліклінік та дитустанов, органів здоровохорони міста” з протоколу № 49 засідання бюро Львівського МК КП(б)У, 31 січня 1946 р.).

[106] Там само. Ф. Р-6, оп. 2, спр. 35 а, арк. 33 (Протокол № 1 Львівської міської надзвичайної протиепідемічної комісії від 5 лютого 1945 р.).

[107] Dzięgiel L. Lwów nie każdemu zdrów… S. 224, 226.

В тему:

• Гитлер, Сталин и Украина: безжалостные стратегии
• Расстрелы заключенных в июне-июле 1941 года. Как это было (ФОТО)
• Геноцид в СССР. Как убивали заключенных в тюрьмах в 1941 году
• Рафаэль Лемкин: Советский геноцид в Украине
• Каким был стяг УПА?