«„Материк“ не имеет права так легко сдавать Крым!»

Версия для печати

Переселенцы с захваченного полуострова: чем живут сегодня крымские татары и славяне.

Украинские банки отказываются отдавать переселенцам из Крыма их средства, ссылаясь на то, что не могут получить выданные кредиты. То есть банки минимизируют убытки за счет беглецов. Крымские переселенцы в Киеве чувствуют себя брошенными на произвол судьбы. Многие из них живут надеждами возвращения с «материка» на родину.

Необычное слово «материк», которым они называют Украину, постоянно удивляет и озадачивает во время нашего с ними общения.

Дача-сарай. Славяне

Отчуждение крымчан легко понять. Писатель Ян Синицын, известный как Иван Ампилогов, и его приятель, скульптор Сашко Хмара, всего за несколько недель бурного марта попали с черноморского побережья в полуразрушенные лачуги.

Две комнатки в сарай-даче на Русановке (кажется, еще немного — и по прогнившему полу здесь прошмыгнут крысы), антисанитария, никаких сантехнических приспособлений, за исключением перекошенного крана, из которого покапывает в пожелтевшую раковину, заржавевшая электроплитка с помятым проводом, и что самое тяжелое — безработица.

Писатель и аналитик Ян Синицын убежден, что переселенцев более пятнадцати тысяч

Помещение утопает в солнечных лучах, а за дверью — по колено высокая пьянящая трава. За забором красуются красно-кирпичные особняки пузатых киевских «хозяев». Те недовольно крутят носом в сторону «подозрительных» переселенцев и желто-синего татарского флага-наклейки на их окне.

Война расколола их семьи и лишила труда

Ребята не жалуются. Скорее, наоборот: думают, как вернуть Крым «материку», вытесывают скульптуры, пишут в столичные СМИ и продолжают жить «Майданом» и его идеями. Мы встречаемся сразу после съезда крымских переселенцев.

Основная мысль, которую пытаются донести мои собеседники — «материк», то есть новая украинская власть, не имеет права так легко сдавать Крым.

— Война затронула много судеб, — объясняет Синицын. — Я лично знаю несколько семей, где, например, отец с сыном уехал в Киев, а мать с дочкой осталась в Крыму. Или наоборот. То есть речь идет о расколотых в результате войны семьях.

К слову, в материковую Украину из временно оккупированного полуострова за последние месяцы уже эмигрировали почти десять тысяч человек. Хотя Ян, который несколько лет исследовал ситуацию на полуострове для ОБСЕ, убежден: на самом деле переселенцев значительно больше — свыше пятнадцати тысяч.

И примерно три тысячи из них остановились в Киеве. Причем тяжелее прочих приходится славянам, как считают ребята, потому что крымские татары, по их мнению, более сплочены.

— Представь себе, что ты, например, специалист по курортному бизнесу на морском побережье или бывший владелец маленького черноморского пансионата, — подключается к разговору Хмара. — То есть у тебя слишком узкая и специфическая профессия, чтобы мгновенно переквалифицироваться в Киеве. И что делать? А таких семей, где родители не в состоянии быстро решить проблемы с трудоустройством, переехали сотни.

Деньги. Точнее, их отсутствие вгоняет в депрессию и угнетает мигрантов. Сейчас это их главная проблема. Переселенцы потеряли сбережения.

По словам моих собеседников, они исчезли в крымских отделениях украинских банков. Именно так, украинские банки отказываются отдавать переселенцам их средства, ссылаясь на то, что не могут получить обратно выданные кредиты. То есть банки минимизируют убытки за счет беглецов.

Поиски же работы представляются малоперспективными. Многие семьи вынуждены перебиваться с детьми в тесных однокомнатных квартирах или в точно таких же лачугах, как Саша с Яном.

С другой стороны, ситуация заставляет крымчан быть изобретательными и постоянно задавать себе вопрос о возможном или предстоящем возвращении на полуостров.

Оккупант готов на все — и этого не стоит забывать

Мы на месте, прямо с Русановки, звоним одному из наших крымских друзей — Владимиру В. Тот умышленно говорит на русском, хотя издавна известен как один из немногих украиноязычных «камикадзе» на полуострове. Просит набрать его через полчаса.

Понятно, что все средства связи последних украинских «залышенцев» в Крыму отслеживаются и прослушиваются. Впрочем, через полчаса мы все-таки выходим на связь.

— Да пофиг. Они и так все знают, — рассказывает Владимир. — Приятно, что нас хоть кто-то не забывает. Сейчас все внимание переключилось на Донбасс. Пока захватывали Крым, нам постоянно помогали. Теперь забыли.

Однако Владимир никого не упрекает. В его словах, скорее, звучат четкие предостережения:

— Оккупанты готовы на все. Глаза вам выкалывать, голову отрезать. Поймите это! Не тешьте себя на материке иллюзиями. Иначе сами не успеете опомниться, как потеряете Харьковщину, далее — Полтавщину, а там, глядишь — и Черниговскую область, и окажетесь с угрозой лицом к лицу в Киеве. Враг имеет целью захватывать регион за регионом, а для вас создать резервацию из трех западноукраинских областей, чтобы показать, мол, и там ни на что не способны. Я тоже в это долго не верил, пока не убедился за последние месяцы. Они готовы на все!

В тяжелые предсказания не хочется верить, и я объясняю пессимистическое настроение нашего приятеля угрозами, выпавшими на его долю на оккупированном полуострове.

Однако крымчане, кс оторыми веду разговор дальше, снова акцентируют мое внимание на необходимости для новой украинской власти бороться не только за Донбасс, но прежде всего — за Крым. Другими словами: переносить войну на территорию врага, а не только защищать — собственную.

— Да, немало переселенцев обвиняют в том, что произошло, то есть в своих бедах, — «материк». Нас сдали слишком легко. За нас даже не стали бороться, — считает Ян. — В конце концов, на кого еще возлагать вину простым инженерам или строителям, торговцам или даже некоторым маститым бизнесменам, которые в один миг были вынуждены бросать все и бежать из городов, где прожили всю жизнь?

Дело в том, что и Ян Синицын, и Сашко Хмара были известны в Крыму как сторонники «оранжевых». Поэтому остаться на полуострове означало бы для них просто «исчезнуть» вслед за многими другими проукраинскими активистами или повторить судьбу священника из Перевального о. Ивана Катькало.

— Представляешь, как мы «шифровались» все последние дни? — добавляет Сашко Хмара. — Это настоящие детективные истории. Мы меняли прически, усы и бороду чуть не каждые два часа. Ведь казачки имеют право снимать с поездов на Перекопе любого и в любое время.

Они, в конце концов, делают успешно это и сейчас, что, несомненно, будет одной из причин экономического коллапса оккупированного Крыма. Вспомнишь мои слова ближе к осени. Какая экономика будет функционировать в условиях, где Аксенов преграждает поезда и снимает с них пассажиров, когда ему заблагорассудится?

Также, как повествуют ребята, с первых же дней оккупации с многих враждебно настроенных к украинцам крымчан сразу слетели маски. Интеллигентные люди, которые до сих пор казались друзьями, оказались агрессивными украинофобами.

Сашко Хмара. Инструменты и красное дерево — все, что ему удалось захватить с собой в «чужой» Киев

До сих пор либеральная и вроде «просветленная» российская публика вдруг начала проявлять далеко не либеральный фашистский оскал. Вообще до разума этой «интелегенции» стало просто невозможно достучаться.

— Но, конечно, когда вы попадаете в Киев и не имеете средств к существованию, когда аренда стоит минимум три тысячи гривен, а у вас на руках маленькие дети, то кого вам винить? — риторически вопрошает Сашко Хмара. — Поэтому, кроме Путина, и сам — «материк».

Скульптура и книга

Я внимательно разглядываю скульптуры Сашка. Инструменты и красное дерево — все, что ему удалось прихватить с собой в «чужой» Киев. Дома он вытесывал скульптуры для гостиниц. Сейчас ищет учеников в Киеве.

Между тем Иван Ампилогов гротескно изображает в своих произведениях парадоксальные крымские реалии: полуостров, за который тысячелетиями идет война, и который ждет неутешительное будущее в случае, если он останется в российских лапах.

«Вольер» — первая книга Яна, он мне ее подписывает в своем киевском бараке на Русановке. Из названия и так все становится понятно: полуостров как «вольер», окруженный колючей проволокой — Синицын обрисовал нынешние события еще задолго до их начала.

Я также символически покупаю у Саши одну из миниатюр — деревянную скульптурку, хотя тот решил мне ее просто подарить.

— На удачу, — убеждаю я нового приятеля. Между тем, тонкая резьба радует глаз, и действительно трудно оторвать взгляд от красивого девичьего лица с изогнутым носом, которое вытесал скульптор-график.

— Это — самшит, — замечает Саша.

— Крымский? — переспрашиваю я.

— Да, — отвечает он, и мне сразу вспоминаются вечнозеленые красавцы, которые частенько там встречал.

Мы жмем руки на прощание. Русановские яблони шелестят мне вслед. Деревянная фигурка лежит на дне сумки. «На самом деле, переселенцам из Крыма вполне возможно и реально помочь», — напоминает она мне. У кого-то из них можно приобрести хорошее художественное изделие; кто-то из них имеет все шансы стать преподавателем в одном из киевских вузов или школе; кто-то — даже открыть собственный бизнес.

Крым наш, его жители — такие же как и мы, наши братья и сестры. «Материк», как называют они нас — это мы сами.

На даче у Скрипки. Крымские татары

Часть крымских переселенцев намерена возвращаться на полуостров. Об этом мне заявил один из киевских активистов меджлиса Эрфан Кудусов. До сих пор Эрфан, юрист по специальности, все же работал как мелкий предприниматель в Киеве, однако его многодетная семья жила в Ялте.

Наша с Эрфаном встреча состоялась на даче у Олега Скрипки под Киевом. Известный музыкант временно передал свою нарядную, впрочем, удивительно скромную летнюю резиденцию двум крымскотатарским семьям.

И вот одна из дорог поселка, которое прячется за несколько километров от Броварской трассы, постепенно выводит меня к временному пристанищу крымских переселенцев. Эрфан с женой и своим средним сыном выезжает встречать на старом авто вишневого цвета.

Именно эта машина, как повествуют супруги, и помогла им вырваться два месяца назад из оккупированного Крыма.

— Первыми с полуострова выехали «бородачи». Вы сами понимаете, почему: их всех обвиняли бы в ваххабизме с терроризмом, — рассказывают мне. — За ними потянулись активные члены Меджлиса, которые стояли поперек горла пророссийским организациям. К ним относились и мы.

В тему: Скоты против Человека, Российская Федерация против Мустафы Джемилева

Дети

У Эрфана с Эмине четверо детей. Старшему Кэри — восемь. Близнецам Мелеку и Хорану — по три. Галилю — шесть. Итак, семья Кудусов столкнулась с проблемой: как прокормить и вырастить детей.

Похожую картину, только гораздо более катастрофическую, можно увидеть и среди остальных беженцев. Ведь крымскотатарские семьи нередко многодетные. Между тем, взрослые в Украине оказались полностью без работы.

Вследствие оккупации остановился крымский бизнес Кудусов. Поэтому им приходится выживать на пенсию по инвалидности отца Эрфана и поддержку одноплеменцив — это все.

— А как Вы, Эмине? — зхадаю я несколько глупый вопрос на фоне услышанного.

— А что я? Вы же видите — четверо детей, все мал-мала меньше. Сейчас я — домохозяйка, — улыбается женщина.

Маленькая Мелек не отступает от мамы. За ней появляется Керим. Мальчишки шумят вокруг меня, размахивают палками так, как дерутся на саблях.

— Кылыч мы? (Это сабля?) — спрашиваю я по-татарски Керима.

— Эбет (Да), — отвечает он.

Дети Эрфана и Эмине, как и сами родители, не очень хорошо владеют крымскотатарским языком — печальное следствие депортации 1944 года. К сожалению, обе бабушки этих детей, которые могли бы передать внукам родное языковое наследство, остались в оккупированном Къырым (Крыму).

В тему: Кырымлы — это татары из Крыма

Впрочем, надо отдать должное мальчишкам: те прекрасно владеют украинским. Как выяснилось, в Ялте у Керима класс состоял только из русских и украинцев, за исключением его самого и — учительницы-воспитательницы. Однако это нисколько не мешало мальчику тесно дружить с детьми и овладеть украинским — его преподавали в качестве государственного.

Я молчу. Повисает неловкая тишина. «Сами видите, что натворила война», — в ответ на мое удивление будто говорят глаза Эмине.

Самопомощь

— А как же помощь государства? — спрашиваю я.

— А что государство? — переспрашивает Эрфан. — Государство предоставило под Киевом несколько санаториев для временного пребывания. Однако никакими средствами не обеспечивает. Люди выживают сами как могут. Приезжали самостоятельно. По своим каналам и селятся.

В Киеве часть сплачивается вокруг крымскотатарских структур и организаций, в частности, ресторана «Крым».

— Возможно, стоит организовать проведение какого-то курултая переселенцев? Насколько вы, вообще, сплоченные? — интересуюсь я.

— Вы знаете, рассказы об уникальной сплоченности крымских татар — это в значительной степени мифы, — убеждает Эрфан. — Никакой речи о проведении какого-то курултая переселенцев не ведется. Это возможно разве что в перспективе.

Безысходность толкает семьи обратно в Крым. Там опасно, но все же есть надежда, что смогут выжить.

На даче у Скрипки. Эрфан Кудусов с дочкой

Хотя существует и обратная тенденция — как говорят в Меджлисе, несколько тысяч крымских татар, что остались на полуострове, наоборот, планируют мигрировать сюда — в те или иные украинские области, поскольку рискуют своей жизнью и свободой ежеминутно. Дома они оказались в совершенно враждебном окружении, в замкнутом круге.

Однако что они будут делать в Киеве, или, скажем, на Черкасщине? Я этого тоже не представляю. Кстати, на Херсонщине нам будут отведены отдельные территории, согласно уже имеющегося распоряжения местной власти. Но чего ждать дальше? Это известно только Аллаху.

«Вернуть Крым»

Фактически сейчас переселенцам удается выживать только за счет поддержки не многочисленных общественных организаций и своих более состоятельных земляков. Однако такое положение не может продолжаться бесконечно. Как украинцы и русские, крымские татары нередко квартируются на летних дачах у знакомых, друзей и родственников, или живут вместе с ними в их домах.

Пищу сводят к необходимой, или вообще — минимальной. Это особенно касается взрослых. Такие условия выживания иногда заставляют переселенцев чувствовать себя лишними, даже вгоняют в отчаяние. Неудивительно, что часть из них решила возвращаться в Крым.

Семья Кудусов со своими друзьями на этом фоне проявляют большой оптимизм. Никто из них не жалуется, не печалится:

— Мы можем здесь пожить еще некоторое время. В отличие от многих нам очень повезло, — уверяют они.

— Но что будет дальше, — я не решусь даже что-то предсказать, — говорит Эрфан. — Украине нужно возвращать Крым.

— Много ваших соплеменников, которые переселились недавно, уже нашли работу в Киеве? — напоследок интересуюсь я.

— Таких единицы, — отвечает Эрфан. — Ведь специфика крымскотатарского хозяйства — это его земля. В Киеве же все иначе. Крым нужно возвращать. Около тридцати семей наших попали в Винницкую область. Возможно, там им повезет больше, поскольку это периферия и все не так дорого, как в столице.

Вместе с детьми он провожает меня до автобусной остановки. Киевское солнце в эти дни столь же палящее, как на полуострове. По дороге в Киев в моих ушах звучат слова Эрфана: «Возвращать Крым...» — эта тема объединяет всех беглецов.

Крымско-татарских переселенцев никто не координирует, даже Меджелис. Съезд крымцев, о котором рассказывали Ян с Иваном, состоялся почти без участия крымских татар, разве что пришли несколько представителей.

Сама миграция стихийна: люди, семьи, иногда — целые коллективы подтягиваются друг к другу, созваниваясь между собой.

Слаженно помогают переселенцам разве что две основные структуры:

Общественная инициатива «КРЫМ SOS», образованная с первых дней вторжения и которую тянут на себе две хрупкие крымские татарки Севгиль Мусаев и Тамила Ташева, которые давно работают в Киеве журналистами.

Координационный центр крымских татар, созданный на основе ОО «Землячество крымских татар в городе Киеве». Работает в одном офисе с общественной приемной Мустафы Джемилева. Ведь инициаторами «КРЫМ SOS» стали крымскотатарские журналисты.

Заметим, что «Крым СОС» отдельно собирал средства для семьи

погибшего на полуострове крымского татарина Решата Алиева. Поэтому многодетной семьи передано около 30 000 грн. Хотя организация занимается всеми переселенцами, независимо от их национальной или статусной принадлежности.

Поддержать крымцев всех национальностей вы можете, перечислив средства по следующим реквизитам:

Координационный центр крымских татар

Название банка: АО «ПроКредит Банк», Киев, Украина

МФО: 320984

Получатель: Благотворительная организация «Фонд Развития Крыма»

Код получателя: 37594271

Счет получателя: 26003210210953

Назначение: «Гуманитарная помощь крымским переселенцам»

«Крим_SOS»

Название банка: АО «ПроКредит Банк», Киев, Украина

МФО: 320984

Получатель: Благотворительная организация «Фонд Развития Крыма»

Код получателя: 37594271

Счет получателя: 26003210210953

Назначение: «Гуманитарная помощь крымским переселенцам» или «Помощь волонтерам Крым SOS»

—

Олесь Кульчинский, опубликовано в издании  ТЕКСТИ

Перевод: «Аргумент»

В тему:

• Игорь Лосев: Цена крымской трагедии Украины
• Мигранты из Крыма и Донбасса: «Все хотят именно во Львов»
• Мирослав Маринович: Крымский кризис и цивилизационные шансы Украины
• Кого карать за сотрудничество с оккупантом?
• Текст выступления Мустафы Джемилева в Совбезе ООН, которым он жутко разозлил россиян