Как выжить в плену и после него

Версия для печати

Украина отказывается от советского принципа "пленник - значит предатель". Однако плохо работает с психологией освобожденных заложников и родственников заключенных ОРДЛО.

Я повернувся додому з полону,

у мене серце з заліза й поролону.

Вітчизна зустрічає сторожовими псами.

Хто тут торгує моїми небесами?

Сергій Жадан, “Саботаж”

Начиная с 2014 года, в плену боевиков ОРДЛО побывало около 1300 украинских бойцов - без учета тех, кого считают пропавшими без вести. Об этом свидетельствуют источники издания Новинарня в Минобороны.

Перевести эту статистику в официальную непросто. Наиболее запутанными являются данные по 2014 год, ведь в то время обмены пленными часто происходили на низовом, волонтерском и других негосударственных уровнях.

Официальные комментарии по количеству украинских граждан, которых сепаратисты незаконно удерживают в заключении сейчас, предоставляет только Служба безопасности Украины.

В ответ на запрос “Новинарні” СБУ сообщила: при Службе создан Объединенный центр по координации поиска, освобождению незаконно лишенных свободы лиц, заложников и установлению местонахождения без вести пропавших в районе АТО.

По учетным данным Центра, по состоянию на 2 июня 2017 года в заложниках остаются 128 человек, в том числе: военнослужащие [ВСУ] - 61, лица, проходящие службу в Национальной гвардии Украины - 4, сотрудники МВД - 3.

В декабре украинская сторона переговоров в Минске заявляла, что Киеву известно о местонахождении 58 заложников.

В то же время представители ОРДЛО подтверждают содержание менее половины украинцев из тех 128-ми, которых считает СБУ.

Общая "украинская" цифра пленных и пропавших без вести (их более 400) уменьшается, когда поступают подтвержденные данные о смерти бойца, считавшегося заложником. И увеличивается - когда в плен к "сепарам" попадают новые украинские военные.

В СБУ на запрос “Новинарні” сообщили, что с начала 2016 года - то есть в период, когда интенсивность боевых действий на Донбассе существенно снизилась по сравнению с первыми 1,5 годами войны - в заложники незаконных вооруженных формирований попали 42 человека.

Больше всего пленных было летом 2014-го и зимой 2014-2015 - Иловайский котел, Донецкий аэропорт, Дебальцево. Тогда через подвалы и тюрьмы "ДНР/ЛНР" прошло около тысячи украинских военных, среди которых - мобилизованные, добровольцы, многие офицеры.

На первые месяцы войны приходится наибольшее количество казней и пыток пленных.

Факты расстрелов заложников не скрывает и тогдашний главарь террористов "ДНР" Игорь Гиркин-Стрелков.

Михаил Толстых"Гиви" и Олег Кузьминых. 20 января 2015 года

В тему: Олег Кузьминых: «В плену себя не потерял»

Известный всем пример психологической устойчивости в лапах врагов - подполковник Олег Кузьминых, над которым после ДАПа издевался "200-й” сейчас террорист Гиви.

Живым олицетворением физических пыток в плену стал 19-летний боец "Айдара" галичанин Василий Пелиш: боевики "ЛНР" отрубили ему правую руку, на которой была патриотическая татуировка с надписью “Слава Україні”.

Вернувшись в родной Старый Самбор в конце сентября 2014-го, Пелиш жалел, что тогда, на дороге между Новосветловкой и Хрящеватым, когда танк попал в их УАЗик и четверо побратимов погибли, он, тяжело раненный, не имел гранаты, чтобы взорвать себя и избежать плена.

"Пленный - предатель", "Лучше смерть, чем плен с пристрастием" - после начала войны на Востоке эти штампы вынырнули в сознании многих украинцев вместе с другими неуместными параллелями между АТО и Великой Отечественной.

Тогда как психологи утверждают: военные нужны и своим родным, и Родине живыми. А при умелом обращении в плену можно не только выжить, но и сохранить здоровье, светлый ум и чистую совесть.

Поэтому на четвертом году войны в МОУ понемногу реализуется программа тренингов для военнослужащих на случай попадания в заложники. Программа мало заметна сторонним и многим "своим" глазам, но таковая нужна.

В АТО - как на войне: может ли заложник террористов считаться военнопленным?

В официальной документации силовые ведомства не случайно употребляют термин "заложники". Ведь де-юре боевые действия на Востоке считаются "антитеррористической операцией". Конвенции и международные договоренности боевиков-террористов не покрывают, поэтому и захватывают они не военнопленных, а заложников.

"Согласно международному гуманитарному праву, пленным может считаться военнослужащий одной из стран, которые ведут между собой войну. Сегодня Российская Федерация отрицает участие своих террористических войск в войне против Украины, поэтому и пленных у нас нет",- пояснил в комментарии “Новинарні” начальник управления психологического обеспечения Главного управления морально-психологического обеспечения ВСУ полковник Сергей Грилюк.

В то же время он подчеркнул, что любой захват в заложники военнослужащего или гражданского лица незаконными вооруженными формированиями противоречит международному гуманитарному праву и преследуется по закону.

"Я уверен, что каждый, кто на временно оккупированных территориях Украины брал в заложники наших граждан, впоследствии получит заслуженное наказание", - добавил полковник.

С точки зрения международного права дискуссия о терминологии, казалось бы, окончена. Но недаром же "конфликт" на востоке Украины носит все признаки гибридной войны. Террорист может считать себя борцом за справедливость, а непосредственный участник боевых действий, который незаконно пересек государственную границу, - назваться сторонним наблюдателем.

Однако должны ли другие стороны беспрекословно соглашаться на такие определения?

"Популярное утверждение о том, что заложников, которых удерживают боевики ОРДЛО, нельзя назвать военнопленными - это манипуляции. Можно!» - убеждена военный психолог Елена Нагорная, которая является сопредседателем комитета психологической адаптации и социальной реабилитации Ассоциации народных волонтеров при Министерстве обороны.

Российскую Федерацию официально признали страной-агрессором как Верховная Рада Украины, так и многочисленные международные организации, аргументирует свою позицию Нагорная в комментарии “Новинарні”. И международные наблюдатели смело используют термин "военнопленные" в отношении украинских бойцов, содержащихся в самопровозглашенных «ДНР» и «ЛНР». В частности, именно такая терминология употребляется в докладе депутата Сейма Польши Малгожаты Госевской "Российские военные преступления в Восточной Украине в 2014 году", который она представила Европарламенту. Доклад основывается на более чем 60 интервью с бывшими заключенными, которых удерживали на неподконтрольных Украине территориях Донецкой и Луганской областей.

"Во всех международных документах приняты слова "плен", "пытки", "казни". Другой вопрос, что наши СМИ, к сожалению, часто проявляют вопиющую некомпетентность и очень легко поддаются на манипуляции противника", - говорит Нагорная.

Пытки и казни - понятия, с которыми неразрывно связана тема плена и из-за которых, собственно, вопрос терминологии является таким важным.

"Применение пыток означает международные суды из-за несоблюдения Женевских конвенций о запрете пыток. Поэтому в военных конфликтах каждая сторона пытается обвинить другую в жестоком обращении с пленными", - говорит Нагорная.

И ... категорически не советует вспоминать о Женевских конвенцияхи, попав в плен к боевикам.

Ведь попытки объяснить им, что побои или другие издевательства - это международное преступление, с большой вероятностью завершатся для пленного "высшей мерой": кто же заинтересован оставлять в свидетелях такого "умника"?

У нас - клеймо, у них - награда

Елена - одна из разработчиков методики работы с военными по выживанию и поведению в плену, пилотный проект которой недавно действует при Минобороны.

В ВСУ подтверждают наличие программы тренингов.

"Тренинг предусматривает ряд взаимосвязанных занятий по изучению как теории, так и практики. Полностью моделируется ситуация, в которую может попасть каждый, кто сегодня защищает нашу страну. Главная наша задача - научить военнослужащих выживать в любых условиях, чтобы победить врага",- отмечает полковник Сергей Грилюк.

По словам специалистов, отношение к плену в Вооруженных силах постепенно меняется с "советской" на "западную” модель. Отличие между ними в том, что в цивилизованном обществе (и, соответственно, армии) наибольшей ценностью является человеческая жизнь. Следовательно, главная цель военнослужащего - любой ценой сохранить себя живым, даже если для этого придется сдаться врагу.

Прийти к такому осознанию после лет установки на то, что плен - это предательство, позор, клеймо на всю жизнь, которая укоренилась в сознание советского человека, нелегко.

"Сопротивление очень сильное, но изменения уже есть", - уверяет Нагорная.

"Тема плена в украинской армии до сих пор табуирована, ее стараются максимально избегать. Во-первых, плен - это страшно, а человеку всегда не хочется говорить о том, чего он боится. Это один из элементов психики. Плюс, конечно, срабатывают остатки советской ментальности, когда плен считался предательством, и "настоящий герой" должен себя взорвать, чтобы только не попасть в руки врага. Ведь когда человек не ценился, для всех было легче, чтобы в экстремальной ситуации он покончил с собой - "нет человеки, нет проблемы" (а попадание бойца в плен тянуло за собой кучу хлопот для его командования)", - объясняет Елена.

Елена Нагорная. Фото: Новинарня

Один из способов помочь военном изменить отношение к плену как "измене" - донести до него, что там он может узнать какую-то полезную информацию и затем передать ее своему командованию.

"Это очень сильно мотивирует, помогает человеку оставить мнение о том, что граната в кармане решает все проблемы. Ведь это совсем не так. Самоубийство с целью любыми путями избежать плена может обернуться проблемами для твоей группы и даже для целого участка фронта. Ведь задача перед тобой была поставлена другая", - подчеркивает Нагорная.

Важно, чтобы ошибочная установка на героизацию бессмысленного самопожертвования изменилась не только в армии, но и в обществе в целом. Тот, кто сохранил себя - для армии, для семьи, для государства - заслуживает уважения, а не презрения.

Недаром во многих странах есть государственные награды за выживание в плену.

Раздвоение личности в плену - спасение

Сохранить себя в ситуации постоянного унижения, физических и - особенно - психологических издевательств на самом деле очень непросто. Станут ли последствия плена фатальными для личности или нет, зависит прежде всего от того, сумеет ли заложник выбрать правильную тактику выживания.

Человека берут в плен с определенной целью: получение информации, возможного обмена (как заложника) или каких-то коммерческих целей ("продать", использовать как рабочую силу и т.д.). И для того, чтобы принять ту роль, которую ему искусственно насаждают, заложнику всегда приходится идти против своей личности: забыть о том, что у него есть гордость, честь, своя позиция, человеческое достоинство, объясняют специалисты.

"Когда ты попадаешь в плен, то все эти факторы, которые делают из тебя человека, целенаправленно ломают. Идеальный вариант выживания в плену - сохранить свою личность, загнав ее глубоко глубоко, став снаружи "овощем". Главная цель которого - выжить. Это тот случай, когда раздвоение личности становится спасительным", - подчеркивает военный психолог Нагорная.

Когда "измена" - ложь

Как признаются бывшие заложники боевиков, в плену самое трудное перенести даже не боль, а психологические пытки. Ведь боль бывает острее или притупляется, болит, когда бьют, но потом отходишь. Зато целенаправленное давление на психику, на сложенную в голове систему установок и социальных ролей, "сидит" в мозгу непрерывно.

Методы психологического прессинга бывают разными. Один из традиционных - внести раздор между заложниками, поссорить их между собой.

"В каждой группе пленных, как правило, есть тот, кого считают предателем. И обычно это субъективная оценка тех, кто с ним находился", - рассказывает Елена Нагорная.

"По нашему опыту, это один из методов психологического давления - для того, чтобы разделить группу, захватчики постоянно хвалят кого-то одного за то, что он якобы с ними сотрудничает. Умышленное дают ему дополнительную пайку, сигареты и т. д. Хотя реальных доказательств сотрудничества, как правило, не находится", - говорит эксперт.

И подчеркивает: всю информацию, которую вы получаете в плену о ваших коллегах, надо ставить под сомнение.

Первым делом, конечно, будут пытаться дискредитировать командира. Журналистам “Новинарні” также приходилось слышать от бывших пленных о том, как их офицеры "подозрительно вели себя в плену". А после детальных расспросов выяснялось, что такое впечатление у наших собеседников сложилось преимущественно со слов боевиков, которые сразу изолировали командира от его группы и постоянно "доводили до сведения" его подчиненных, что тот их "слил, сдал, пошел на сотрудничество".

Хотя, конечно, это не значит, что не случится настоящий предатель. Одним из реально подозреваемых в этом смысле является освобожденный из плена в июле 2016 года полковник Иван Безъязыков, который был встречен в Киеве с почестями, но впоследствии, по выводам СБУ, оказался завербованным российскими спецслужбами.

В тему: Правозащитники предположили, с чем может быть связан арест Безъязыкова

Наиболее уязвимы в плену - мобилизованные и добровольцы

Психологи отмечают: профессиональные военные переносят плен значительно легче, чем гражданские или мобилизованные, ведь в них "запрограммирована" готовность к выживанию, в том числе и в условиях изоляции.

"Возникла такая ситуация (попадание в плен), она закончилась, война продолжается дальше, я дальше продолжаю службу. И не надо на этом акцентировать", - так в интервью “Новинарні” прокомментировал ажиотаж вокруг него после освобождения из плена известный "киборг” Олег Кузьминых.

Олег Кузьминых с женой и дочерьми во время приема в АП

"Меня друзья, знакомые часто тогда спрашивали, как я себя чувствую. И я никак не мог понять этот вопрос, почему у меня должны быть какие-то проблемы? Я когда после плена вернулся в Житомир, то сразу пошел на службу. Вот если бы мне на Донбассе оторвало ногу, то не пошел бы. А так - почему нет? Я профессиональный военный", - отметил подполковник.

Самое сложное в такой ситуации мобилизованным из запаса, которые попали на войну, будучи не готовыми к таким испытаниям.

Однако у добровольцев, которые, казалось бы, шли воевать целенаправленно, проблем возникает не меньше.

"Обыкновенного добровольца никто не учил ни убивать, ни выживать в плену. По результатам ряда исследований, которые проводили совместно украинские и балтийские специалисты, 60% личного состава добровольных батальонов можно отнести к психогенным потерям. А это - необратимые нарушения в психике", - говорит Елена Нагорная.

Такие цифры она объясняет тем, что большинство добровольцев шли не так воевать, как "быстро побить сепаров" или "умереть заУкраину". Необходимость вести долгую позиционную войну, переживать боевые неудачи, сталкиваться с гибелью гражданского населения или терпеть унижения пленом для них оборачивалось шоком, что часто приводило даже к самоубийствам.

Тюремная "прививка" перед пленом

Конечно, есть из этого правила и исключения. Среди добровольцев немало тех, кто в этой ипостаси уже участвовал в боевых действиях в других странах, проходил практики боевых искусств. Или, как экс-боец батальона "Донбасс" Валерий Маринец с позывным "Хромой", прошел через украинскую пенитенциарную систему.

Валерий Маринец в составе батальона "Донбасс" во время боевых действий в Донецкой области летом 2014 года. Фото из личного архива

В тему: «Они взорвали терминал, потому что поняли, что могут потерять аэропорт»

Именно более чем двухлетний опыт отсидки в СИЗО помог перенести плен не только Валерию, но и его побратимам, с которыми Маринец попал в заложники отряда Моторолы под Иловайском 30 августа 2014 года.

По обвинению в преступлении, которого он в действительности не совершал, Маринца полностью оправдали еще в 2012 году. А неприятная страница биографии оказалась полезной, и своими ценными в этой ситуации знаниями мужчина охотно делился с боевыми товарищами по несчастью.

По словам киевского строителя, «на подвале" он был искренним. Когда надо - "включал дурачка". Когда можно было на допросе достать сигареты и чай - пользовался такой возможностью. Когда работал на принудительных работах под наблюдением боевиков (убирал мусор, копал огороды, что-то строил) - определял более человечных "сепаров" и просил мобилку, чтобы позвонить домой.

Звонить Маринец мог по собственной сим-карте, потому что старый телефон перед попаданием в плен в Иловайске выбросил, а "симку" - спрятал в пояс брюк. Поэтому Хромой имеет даже фото из плена.

Фото, которое Валерий Маринец сделал на принудительных работах в плену под наблюдением боевика "ДНР" Борзого. Иловайск, осень 2014 года

"Меня опытные зеки научили, как вести себя, чтобы легче пережить заключение. Главное - обязательно найти себе какое-то занятие, которое поможет отвлечься от мыслей об ограничении свободы", - рассказал Маринец в интервью “Новинарні“.

"В СИЗО я обложился книгами по юриспруденции и занимался самообразованием, писал апелляции для себя и других заключенных. Библиотека спасала и в плену - в донецкой СБУ, куда нас сначала поместили, сепары выбросили книги. И позволили нам их взять. Еще там были журналы, пустые тетради, ручки. И вот кто-то из ребят читал, кто-то рисовал. Лепили шахматы, шашки, расчерчивали доску и играли. Или переписывали из журналов кулинарные рецепты. Мы же голодные, а здесь переписываем и представляем себе, как приготовлю такие блюда после освобождения …” - Хромой, ветеран-весельчак, вспоминает, что привез из плена в Киев "две сумки книг", среди которых, в частности, толстый том "Голодомор-33".

40-летний Валерий Маринец во время интервью. Фото: Новинарня

Пытки голодом - еще один метод боевиков. Говорят, ломает даже очень сильных духом мужчин. Хотя и других испытаний хватало: и били, и на расстрел пленных выводили, и таки стреляли - резиновыми пулями, которыми Маринцу порвало пальцы на руках.

Понятно, что самостоятельно справиться с последствиями такого испытания для психики способен далеко не каждый (а объективно - абсолютное меньшинство).

Так же не каждый способен признать, что нуждается в помощи специалиста.

"Не хочу кого-то обидеть, но психологи чаще всего нужны в двух случаях: насильно мобилизованным в армию, которые себя никак не видели на войне, и ребятам, которые стали инвалидами после ранения и не знают, как жить дальше, как обеспечить семью", - считает Олег Кузьминых.

Однако специалисты убеждены: это ошибочное представление. Такой опыт нельзя держать в себе - обязательно надо "выговориться", делиться пережитым. И психологическая реабилитация после плена нужна даже самым опытным военным.

В частности, и потому, о чем говорилось выше: пока отношение общества к плену как "позору" еще не изменилось, большинство бывших заложников, по меньшей мере, в глубине души чувствует вину, стыд, боится пренебрежения окружающих и их осуждения.

"Каждый, кто находился в заложниках, требует отдельного сопровождения и внимания, ведь такой опыт серьезно влияет на психологическое состояние. Независимо от срока, в течение которого они удерживались в плену, на них осуществлялось мощное физическое, психологическое и моральное давление", - отмечает Сергей Грилюк.

"Было бы хорошо, если бы после освобождения всем предлагали какую-то программу реабилитации»

Помочь бывшим заложникам полноценно вернуться к мирной жизни могла бы обязательная программа психологической реабилитации. Как признался Валерий Маринец, по возвращении из плена он чувствовал в такой реабилитации большую потребность. Но пройти ее официальные структуры ему не предлагали.

"В госпитале МВД, где я лечился после освобождения, со мной лежал полковник милиции. Он пожаловался врачу, что я ночью кричу, командую: «мины! ложись!.. "И врач меня отправила к психиатру. Тот мне выписал уколы и таблетки. Но от таблеток я просто падал и засыпал, а уколы сама врач посоветовала не колоть, потому что они с наркотическим веществом. А психотерапии не было", - рассказал Хромой.

Впоследствии Валерий сам пытался найти специалиста, который бы ему предоставил квалифицированную психологическую помощь, но также неудачно. Что же говорить о тех экс-заложниках, которые даже необходимости такой не осознают?

"Было бы хорошо, если бы после освобождения из плена всем предлагали какую-то программу реабилитации, чтобы психолог сам к нам приходил, а не мы его искали", - считает Маринец.

"Сегодня как в государстве, так и в Вооруженных силах отдельной программы по оказанию помощи военнослужащим, которые были в заложниках, мы не используем. Тем, кто продолжает службу в ВСУ, системно оказывается медицинская и психологическая помощь, после освобождения они в обязательном порядке проходят углубленное медицинское обследование, осуществляется психологическое сопровождение. А вот оказание психологической помощи военнослужащим, уволенным из рядов ВС, остается проблемным", - признает руководитель профильного управления ВС Сергей Грилюк.

"Во-первых, у них нет доверия к людям, есть боязнь, что их будут осуждать, насмехаться, считать слабыми. После возвращения к мирной жизни они стремятся скрывать свою беду, избегают разговоров о перенесенном, доверяют только проверенным и очень близким людям. Поэтому лучше сегодня работает программа "равный-равному", по крайней мере - в начале, пока боец еще не решается довериться незнакомцу - психологу", - говорит полковник.

Тем более, что в Украине вообще катастрофически не хватает психологов, умеющих работать с бывшими заложниками. Хотя работа в этом направлении ведется, уверяет представитель Главного управления морально-психологического обеспечения ВСУ.

Что касается бывших пленных, которые не имеют отношения к ВСУ, то в этом случае ситуация вообще печальная. Заботиться о них некому, к тому же большая часть гражданских экс-заложников проживает в сельской местности, где психологов негусто.

Впрочем, как заверил Сергей Грилюк, сейчас вопрос адресной помощи таким людям рассматривается на уровне администрации президента.

Ждущие дома

В психологического сопровождения нуждаются не только бывшие заложники. Не менее важна потребность в консультации специалиста для ихсемей, которым очень трудно выдерживать сначала напряжение ожидания своих близких из плена, а затем - жизнь с человеком, психика которого травмирована таким опытом.

Переживания и действия родственников пленных - отдельная важная часть проблемы. В начале войны, в 2014-2015 годах, они и сами нередко становились заложниками, поехав на неподконтрольные территории в надежде освободить своих родных. Случалось, что боевики специально заманивали их обещаниями отпустить пленного за небольшой выкуп, хотя на самом деле имели целью за счет взволнованных жен или родителей увеличить количество заложников, которых потом можно обменять на "своих".

В тему: Большие обмены пленными прекратились после назначения Медведчука

Многие становился жертвой мошенничества, поверив неизвестным людям, которые по телефону представлялись "той стороной" и предлагали выкупить заложника. После того, как семья перечисляла деньги на указанную банковскую карточку, все контакты с "продавцами" прекращались.

Число таких "предложений" вновь увеличилось после публикации "списков Савченко".

Хотя семьи на мошенничество теперь ведутся редко - научены горьким опытом.

Специалисты, занимающиеся этим вопросом, советуют: если вы узнали, что ваш близкий попал в плен - не употребляйте никаких мер самостоятельно.

Надо действовать слаженно и согласованно с теми, кто занимается этой темой профессионально: есть так называемый "обменный фонд", планы, списки верификации, договоренности по обмену.

Когда семьи пытаются "решить вопрос" сами, это в лучшем случае завершается безрезультатно.

"Когда военного берут в заложники, важно, чтобы семья получила достоверную информацию о том, что произошло, от официальных представителей воинской части и в дальнейшем пользовалась только официальными, надежными источниками информации. Главное - человек жив. И надо надеяться, что мы совместно приложим усилия для его скорейшего освобождения. Самое важное для таких семей - всегда надеяться и терпение", - комментирует Сергей Грилюк.

Скепсис, с каким родственники некоторых пленных реагируют на такие советы после лет ожидания, невозможно передать в текстовом измерении.

Екатерина Глондар. Фото с ФБ

"Да, участники обменных процессов рассказывают нам, что "работают, делают все возможное". Но сегодня прошло уже 842 дней (по состоянию на 7 июня 2017 года - "Н"), как Сергей в плену, и ситуация не изменилась. Мы встречались со многими людьми, в прошлом году виделись с Петром Порошенко, но результата пока нет", - с горечью рассказывает “Новинарні” Екатерина Глондар  - жена спецназовца из Кропивницкого.

Последний раз она видела своего мужа 4 февраля 2015 года, когда он поехал в зону АТО.

Боевики захватили старшину 3-го Отдельного полка специального назначения ВСУ Сергея Глондаря, когда он сопровождал колонну украинских военных на выходе из Дебальцевского котла.

"Когда муж попал в плен, нам никто об этом не сообщил. Он пропал, мы обзванивали побратимов, но никто не говорил, что произошло. А на следующий день его маме позвонили неизвестные, представились "казаками войска донского" и сказали, что ее сын - в плену. Мы обратились в СБУ, нам сказали, что они не имеют достоверной информации", - вспоминает женщина.

Именно в тот день, когда Сергей попал в плен, Екатерина узнала, что ждет второго ребенка.

Маленькая Аня еще никогда не видела папу - только на фотографии. Да и не намного старше ее Маша вряд ли хорошо его помнит. Но очень-очень ждет.

Ранее девочки иногда слышали папин голос по телефону, когда боевики позволяли Сергею позвонить родным.

Однако уже почти год как его перевели в Макеевку, в колонию строгого режима, и с тех пор телефонной связи с мужем нет.

"Нам сказали, что в колонии телефонные разговоры запрещены, можно только переписываться. За год я получила шесть писем. Сергей писал, что "состояние здоровья нормальное (ухудшается)", что после контузии пропадает слух и очень болит голова. Просил лекарства. Дважды удалось отправить посылку, передали еду, вещи и средства гигиены", - рассказывает жена.

Не спекулировать на отчаянии родственников

В той же колонии содержат и тернопольчанина Алексея Кодьмана, от которого родные также уже год получают только письма. В отличие от военного Глондаря, Кодьман - мобилизованый, получил повестку в феврале 2015 года. А 12 ноября вместе с двумя товарищами попал в плен.

"До 19 июня 2016 года Алексею можно было звонить, а дальше их перевели в Макеевскую исправительную колонию № 97, и до августа я не знал, где он. В сентябре мне передали письмо, в феврале Надежда Савченко привезла письма, а сейчас процесс получения писем немного улучшился", - рассказал “Новинарні” отец заложника Сергей Кодьман.

"Сын пишет, что все нормально, кормят, два часа в день можно смотреть новости, даже два украинских канала есть - "1+1” и "5-й канал", выводят на прогулку. Просил прислать витамины, жаловался на зубную боль. Ему надо к стоматологу, но там нет медицинской помощи. Писали прислать мазь Вишневского - значит, раны гниют …”

Пытаясь вызволить сына, Сергей Кодьман ездил на оккупированную территорию и дошел даже до "власти ДНР" - еще в декабре 2015-го встретился с так называемым "министром обороны" Владимиром Кононовым. "По случаю Рождества" тот позволил ему 20 минут повидаться с Алексеем.

Прошел Сергей и через звонки от неизвестных, которые предлагали отпустить сына за выкуп.

"Суммы предлагали разные, говорили, деньги сразу надо давать. Однако с ними я на контакт я не шел", - рассказывает мужчина.

Фамилия Алексея Кодьмана в списках на обмен фигурирует давно, но он до сих пор остается заложником.

Представители воинской части связывались с его отцом только раз: «Когда сын попал в плен, приехал представитель воинской части и сообщил обстоятельства, как это произошло. А после того из командования никто не звонил …” - говорит Кодьман-старший.

Сергей Кодьман признается, что иногда "начинает сдавать психологически".

"Столько времени прошло, поездки в Киев, обращения к политикам, а результат - ноль. А их людей, которые в наших тюрьмах сидят, по"закону Савченко” просто так столько отпустили ... Несправедливость. Вот оно и накапливается. Если бы с нами работал психолог, я бы воспользовался такой возможностью. Но психологическую поддержку никто не предлагал …” - делится с “Новинарнею” отец пленного.

Екатерина Глондар зато уверяет, что в психологической помощи не нуждается. Лишь бы муж скорее домой вернулся ...

О том, что ее Сергей в плену, Катя напоминает государству, обществу и всему миру постоянно. Вместе с родственниками других пленных она пикетировала посольство России, обращалась в государственные учреждения Украины, вывешивала портрет своего мужа на бигбордах, недавно ездила в Германию - выходила на пикеты, встречалась с местными политиками и рассказывала им о заложниках террористов на Донбассе.

Но обратной связи, по словам женщины, она почти не получает.

"Текущую информацию о пленных я узнаю из СМИ. Из координационного центра СБУ нам никто не звонит, не сообщает, как прошла Минская встреча ... Все узнаем из соцсетей или же звоним и спрашиваем", - уверяет Катя.

Зато участники переговоров уверяют: новости “доводятся”, когда они есть; проводятся встречи с женами и родителями заложников в Верховной Раде и администрации президента.

Другое дело, что освобождение заложников зависит прежде всего от доброй воли политического руководства России. Ребят не отпускают, поскольку Кремлю выгодно держать Украину в политической напряжении, давя, в том числе, и на родственников пленных.

"Вы же видите, как некоторые политики спекулируют на этом. Были попытки - правда, неудачные - сформировать политическое движение на базе родственников заложников, спекулируя на их отчаянии",- отметил в разговоре с “Новинарнею” источник, причастный к решению проблемы пленных.

Поскольку Сергей Глондар - кадровый военный (с 2007 года на контракте), с его женой иногда связываются представители его воинской части. "Когда выдают зарплату и на праздники, детям подарки приносят", - признает Катя.

Старшей дочери Сергея, Машеньке Глондар, 11 июня исполняется четыре года.

День рождения она снова празднует без папы - 7 июня на заседании Трехсторонней контактной группы в Минске вопрос освобождения заложников снова фактически не продвинулся. Хотя определенные договоренности есть, и украинская сторона с большим основанием, чем раньше, надеется на "большой обмен".

В плену. Кадр из социальной рекламы

ОСНОВНЫЕ ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ В ПЛЕНУ

1

Чтобы выжить, вы должны признать и понять, что находитесь полностью во власти того, кто вас удерживает. У вас нет никаких прав, вы не можете ничего сделать, ваша задача - сохранить себя.

2

Никогда не провоцируйте тюремщиков на агрессию. Не оказывайте сопротивления, не смотрите им прямо в глаза, не вступайте в дискуссию, говорите спокойным голосом, без враждебного тона.

Отвечайте только на те вопросы, которые вам задают. Выполняйте все предписания террористов, особенно в первые 60 минут после того, как вас захватили.

3

Вы имеете полное право говорить правду обо всем, что знаете, для сохранения своей жизни.

Единственное, что правду следует выдавать не в первые часы (пока подразделение оперативно изменит дислокацию, пароли, шифры и др.). И правду следует выдавать "дозировано",чтобы оставаться интересным твоим держателям.

Выдав всю информацию сразу, есть опасность стать больше не интересным, а значит, не ценным для того, кто удерживает.

4

Если вас удерживают в плену - значит, вы ценный материал, который будут для чего-то использовать. С этим нужно смириться и заботиться прежде всего о том, чтобы сохранить свою жизнь.

Дают есть - ешьте, дают пить - пейте, есть возможность отдохнуть - отдыхайте.

5

Спрячьте свою личность максимально глубоко. Чем больше она "выдвинута на поверхность" - тем легче ее сломать.

6

Старайтесь использовать каждую возможность, чтобы отвлечься, снять стресс: выполняйте физические упражнения, если есть такая возможность - рисуйте или читайте, пишите стихи и тому подобное.

7

Запоминайте все, что услышали вплену: имена, прозвища, позывные, приметы, голоса, особенности поведения тюремщиков, о чем они между собой говорят.

После освобождения эта информация поможет их идентифицировать и привлечь к ответственности.

8

Не пытайтесь "понравиться" террористам или завести с ними особо дружеские отношения. Не поддавайтесь на провокации и с подозрением относитесь к тому, что они вам рассказывают.

Стоит понимать, что будет много провокаций, чтобы заставить вас принять их позицию.

Родственники украинских пленных в Луганске. Фото: ЛИЦ

СОВЕТЫ РОДСТВЕННИКАМ ПЛЕННЫХ

1

С того момента, когда у вас появилось подозрение, что родной человек мог попасть в плен, старайтесь максимально собирать информацию.

Фиксировать все телефонные звонки, все появления в вашей жизни новых лиц, незнакомых людей.

2

Ни в коем случае не вступайте ни в какие переговоры или договоренности с боевиками или кем-либо, кто будет уверять вас, что удерживает вашего близкого в заложниках.

Ибо родных не освободите, и сами можете попасть в плен.

3

Не позволяйте "забыть" о себе государственным инстанциям, которые занимаются освобождением пленных - пишите, звоните, "надоедайте".

—

Дмитро Лиховій, Леся Шовкун, Ольга Гордійчук; опубликовано в издании Новинарня

Перевод: Аргумент

В тему:

• Забытые живые
• В подвале. Добровольцы — об Иловайске и плене
• «Слово русского офицера имеет цену меньше чем кусок определенного вещества»: освобожденный пленный батальона «Донбасс»
• Владимир Жемчугов: «Надеюсь, у меня снова получится жить»
• Встань и иди. Как военфельдшер Вадим Свириденко стоит на ногах, которых нет