Жизнь и смерть Семена Руднева. Убийство комиссара Ковпака НКВД - выдумка 1990-х. Часть 2

Версия для печати

Наиболее реалистично передал обстоятельства смерти С.Руднева Герой Советского Союза Петр Кульбака: “Решив пройти село Белая Ослава, мы попали под обстрел. Комиссар был ранен, я его вынес, положил на подводу. Но в это время с сопки нас вторично обстреляли, Руднева вторично ранило, на этот раз смертельно, в голову. Мы оставили его труп и пошли в лес".

(Окончание. Начало читайте здесь)

В рейд!

К началу Карпатского рейда соединение генерал-майора С.Ковпака (четыре отряда) имело списочный состав в 1928 человек, включая 178 командиров. По национальному составу включало, в частности 753 русских, 597 украинцев, 412 белорусов.

На вооружении  состояло 2 76-мм орудия и 9 45-мм противотанковых пушек, 7 82-мм минометов, 26 50-мм минометов, 32 противотанковых ружья (ПТР), 21 станковый и 116 ручных пулеметов, 359 автоматов ППШ, 255 обозных повозок.

Отдельные источники утверждают, что непосредственно в рейд выступило 1517 партизан, вернулось - 1047 (по другим данным, потери в рейде - около 600 человек).

*

Партизаны Сумского соединения на отдыхе во время рейда. 1943 год

Во всяком случае, 4 августа  в атаке на Делятин принимало участие около 1,5 тыс. партизан, а по текущим отчетам командиров соединения, к 5 августа (то есть после исключительно тяжелых боев), в соединении было 1400 человек (из них 200 раненых).

Так что статистика численности и потерь ковпаковцев нуждается в уточнении.

12 июня от села Милошевичи на украино-белорусской границе (север Житомирщины) Сумское соединение выступило в рейд с общим направлением Сарны - Шепетовка - р. Збруч - Карпаты, всего пройдя с боями и активными диверсионными действиями почти за 100 дней около 4 тыс. километров.

Со временем ЦК КП(б)У и УШПД назовут поход "самым блестящим рейдом из всех рейдов, которые осуществлялись партизанами Украины".

Во враждебном окружении на Волыни

В период с 12 июня по 4 июля двигались по региону, "насыщенному украинскими националистами", которые нападали на отдельные отряды партизан, мешали вести разведку, хотя это же обстоятельство "маскировало нас от немцев".

Доводилось выдерживать и стычки с небольшими полицейскими гарнизонами из узбеков и туркмен "Туркестанского легиона".

Партизаны и украинские повстанцы давно формально и фактически находились в состоянии войны. Уже 11 января 1943 года начальник ЦШПД П.Пономаренко утвердил план усиления партизанского движения в Украине путем  передислокации партизанских соединений, в том числе - "для проведения ряда мероприятий для разложения полиции и националистических формирований противника".

Партизанская разведка пристально изучала повстанцев Волыни. По ее оценкам, насчитывалось несколько десятков тысяч вооруженных и организованных бойцов, подконтрольных ОУН (Б), которая "эксплуатирует ненависть к немцам", но бережет силы для борьбы с "Советами".

Сеть подполья ОУН раскинулась "везде", особенно много подпольщиков на железнодорожном транспорте.

Правда, признавали ковпаковцы, политически ОУН умело использует "неумные действия НКВД" (как деликатно именовались репрессии и волюнтаризм власти в 1939-1941 годах).

Интересные подробности о контактах с УПА сообщил разведчик Яков Панин.

Двигаясь по подконтрольным националистам районам примерно 300 км (!), дабы избежать столкновений и вести изучение повстанцев, ковпаковцы сами "маскировались под националистов", снимали знаки различия.

*

Партизаны Ковпака на марше. 1943 год

Дурили "политически совершенно безграмотных" повстанцев (вчерашних крестьян) они так правдоподобно, что один из повстанческих командиров вел соединение как проводник свыше 100 км. Он верил, что "хлопцы" по поручению высшего "провидныка" следуют на особо важное задание, иначе почему у них "так много пулеметов и "финок" (так повстанцы называли автомат ППШ).

В конце концов ошарашенному сотнику раскрыли карты, провели воспитательную беседу и... отпустили с миром.

Не случайно именно бывшие "красные партизаны" в 1944-1945 годах составили основу "конспиративно-разведывательных групп" НКГБ, действовавших под видом украинских повстанцев совместно с перевербованными чекистами воинами УПА (с 1946 года - "агентурно-боевые группы" НКГБ-МГБ-КГБ).

По словам Я.Панина (27 марта 1944 года), неоднократно доводилось вступать в переговоры с УПА, которые умело вела разведчица по прозвищу "Анька-самогонщица" (?).

УПА: "сволочи" или потенциальные союзники?

Ценным источником о тогдашней военно-политической ситуации на Волыни служит дневник Семена Руднева, последняя запись в котором ("может быть крупный бой") датирована  25 июля 1943 года.

Тем, что уникальная рукопись сохранилась, мы обязаны неизвестному бойцу и известному поэту Платону Воронько. В соединении Ковпака он командовал подразделением, и уже в 1944-м воспел подвиг товарищей в сборнике "Карпатский рейд", а в 1946 году опубликовал очерк "Партизанский генерал Руднев".

Нам неизвестно почему, но дневник был утерян хозяином еще до гибели 4 августа. 3 августа П.Воронько зашел в санчасть 4-го батальона, где партизан передал ему найденную на дороге тетрадь (ее оригинал и перепечатки сохранились в архиве).

В контексте нашего историко-документального расследования особый интерес представляют те фрагменты дневника, в которых Руднев наедине сам с собою размышлял об украинских националистах, и о своих непростых отношениях с командиров соединения.

16 июля соединение вступило в район действий отрядов "Полесской сечи - Украинской повстанческой армии - Украинской народно-революционной армии": так последовательно именовал свои отряды Тарас Боровец-"Бульба", ведший повстанческую борьбу с 1941 года, и политически ориентировавшийся на Державный центр УНР в эмиграции.

"Бульбовцы", пишет Руднев, воюют против гитлеровцев и партизан, а их конкуренты бандеровцы - "дерутся против немцев, бульбовцев и партизан" (отряды Бульбы под вооруженным давлением частично влились в УПА, а жена и часть сторонников Т.Боровца были ликвидированы Службой безопасности ОУН и бойцами УПА).

Опытный взгляд Руднева отмечал то, что советская историография впоследствии стремилась представить "кучкой гитлеровских выкормышей, кулацких сынков, обработанных националистической пропагандой": "националистов много", "все села заражены национализмом", всюду - "националистические села", установлены кресты с трезубцем и сине-желтыми флагами.

Но тут же - "идейно выдержанные" оценки комиссара: "сволочи, буржуазная интеллигенция дурит головы крестьянам, а сама идет на поводу у немцев" (к крестьянам генерал написал листовку на украинском языке).

Внимание автора дневника особо привлекли украинско-польские отношения, если так можно называть обстановку этнической чистки на Волыни. Во многих селах - жуткая картина, польское население уничтожено поголовно, не щадят стариков и детей, поляки бегут в райцентры, переходят на службу в немецкую полицию.

"Немцы, - проницательно отмечает С.Руднев, - ловко и хитро посеяли националистическую резню, а теперь хотят и националистов и поляков направить против нас, против Советского Союза". Мужчин 1895-1923 годов рождения по спискам мобилизуют в УПА, привлекают военнопленных красноармейцев, в случае отказа - убивают.

Продолжались стычки с подразделениями УПА, повстанцы перехватывали разведгруппы. Вот реакция Руднева, красноречиво свидетельствующая об отношении к УПА: "Ну, сволочи, вызов брошен - принимаем".

Пожалуй, критической точкой взаимоотношений с повстанцами стало 24-25 июня 1943 года. При форсировании реки Горынь в районе сел Корчин и Здвижде (нынешнего Людвиопольского района Ровенской области) авангард соединения столкнулся с отрядами УПА (до 500 штыков), препятствовавшими переправе.

Хотя вооружением и выучкой партизаны существенно превосходили "лесную армию", позиция УПА была исключительно выгодной, и бой сулил партизанам немалые потери.

К счастью, комиссар ковпаковцев отличался дипломатическим талантом. Руднев направил повстанцам письмо: наша цель общая - бить немцев, лучше пропустите миром, ведь в случае отказа - будет сражение.

Переговоры едва не сорвал сам С.Ковпак.  "Рассвирепев" (слова Руднева), "батька" хотел в назидание повстанцам артиллерийским огнем уничтожить село. Между командиром и комиссаром" произошла крупная и очень крупная ссора".

Семен Васильевич терпеливо пояснял, что будут немалые жертв, а немецкая пропаганда получит весомые аргументы для стравливания украинцев, резко осложниться и обстановка по маршруту движения соединения.

Наконец, взяла верх позиция миротворца-комиссара. Командир 2-го батальона Шумейко провел переговоры в штабе УПА и в обмен на пленных повстанцы пропустили соединение без боя.

"Политической победой" назвал Руднев этот важный боевой эпизод, много дающий для понимания не только военно-политических взглядов, но и духовного мира комиссара. Кстати, этих 30 пленных повстанцев Ковпак требовал расстрелять, "но я этому воспротивился", писал Руднев.

"Доктрина Руднева" в отношениях с повстанцами

Случай на переправе заставил генерала Руднева сформулировать своеобразную "доктрину" отношений с украинскими повстанцами.

"Нам надо вести политику - бить немца вместе, а жить врозь", однако этого не понимает "кое-кто из твердолобых", прозрачно намекает автор дневника. С бандеровцами политических переговоров вести не следует, но держать нейтралитет нужно.

Не следует, конечно, питать иллюзий по поводу отношения украинского советского патриота (без всякой иронии - Руднев действительно стал живым воплощением нового поколения, искренне преданного своей обновленной Родине, и при этом не порывавшего с национальной идентичностью) к идейным противникам.

Надоела комедия с "этой сволочью", пишет С.Руднев, собрался "всякий националистический сброд", разбить их не составляет труда, но это будет на руку немцам и противопоставит нас "западным" украинцам.

Среди последних, пишет комиссар, только верхушка "идейно сильная", а основная масса - "слепое орудие в руках националистических прохвостов", при первом же ударе "все это разлетится, и ничего не останется от независимой Украины".

"Так как здесь такое политическое переплетение, нужно крепко думать, убить это очень простая вещь, но надо сделать так, чтобы избежать этого. Националисты наши враги, но они бьют немцев. Вот здесь и лавируй, и думай".

Таким образом, не вызывает сомнение принципиальное неприятие Рудневым не только УПА и ОУН, а в целом несоветского вектора развития украинской государственности (так что записывающие Семена Васильевича в жертвы курса на едва ли не "стратегический союз" с УПА явно преувеличивают).

Одновременно мы видим тонкого тактика, объективно оценивающего антинемецкий потенциал повстанцев (в чем им отказывают иные современные историки), стремящегося к минимизации вражды и ценящего жизни боевых товарищей (попутно спасающего жизни украинцев из враждебного, силою исторических обстоятельств, лагеря).

По словам Я.Панина, при следовании "волынского отрезка" рейда Ковпак и Руднев ссорились как минимум три раза, что лишний раз подтверждает их тактические и мировоззренческие разногласия (иной раз напрашивается определение - несовместимость).

"Тевтонская ярость" фюрера

В ночь на 8 июля саперы-ковпаковцы взорвали несколько железнодорожных и шоссейных мостов вокруг Тернополя.

Диверсии возымели поистине стратегические последствия для переброски немецких бронетанковых соединений в разгар Курской битвы, вызвав "тевтонскую ярость" (высказывание римских историков о древних германцах) самого Гитлера.

Поскольку через систему этих мостов проходило свыше сорока составов в сутки, движение пришлось поворачивать назад на Львов и Краков, перегонять эшелоны через Румынию и Молдавию.

Рейхсфюреру СС Гиммлеру глава рейха приказал уничтожить "банду Ковпака".

Соединение двигалось далее вдоль р. Днестр, "потрепав" в боях на реке Гнила 4-й полицейский полк СС, потерявший свыше 200 солдат и 37 автомашин. Немецкая администрация попросту разбегалась, ширились слухи о 20-тысячном соединении партизан.

Полицайфюрер Галичины выпустил листовку: "Украинцы! В вашу спокойную округу вторглась банда большевистских террористов", помогите уничтожить банду и главаря (напомним, что по печально известному плану "Ост" предусматривалось выселение из своих мест 65% "западных" украинцев).

15 июля около 3 тыс. немцев блокировало партизан в лесу у с.Седлиска, однако тем удалось с боями вырваться. Выдержав несколько боев в районе Солотвин-Манява, ковпаковцы вступили в Карпаты.

Генерал Руднев, подготовленный офицер, лично инструктировал командиров о специфической тактике боев горах - "выигрывает в горных условиях тот, - вспоминал его наставления начальник штаба Базима, - кто занимает высоты".

*

Начштаба Григорий Базима

В то же время С.Ковпак, замечает С.Руднев, вместо командирского рвения "по-прежнему равнодушен не только к полевым и условиям борьбы с противником, в горах он совсем профан, но как любит повторять чужие мысли, и страшно глуп и хитер, как хохол".

Уже 18-19 июля в Черном лесу партизаны с двух сторон атаковали полицейский полк СС, захватили его батарею и выпустили снаряды по самим же немцам, потерявшим свыше 300 солдат и 66 автомашин.

Особое внимание  уделяли подрыву скважин, буровых вышек, нефтехранилищ и заводов, в селе Яблонив взорвали нефтепровод, противник лишился 50-60 тыс. тонн остро дефицитных нефтепродуктов (рейх воевал, в основном, на синтетическом бензине).

Отдельные отряд ковпаковцев оперировали уже в 18 км от венгерской границы.

Ковпак перешел с матерщины на украинский

Отслеживали (сообразно полученным перед рейдом заданиям) и настроение местного населения - в общем "лояльно-нейтральное, пассивно-вежливо слушают агитацию".

Если жители равнинных районов относились "более-менее сочувственно", то горцы-гуцулы - "часто почти враждебно".

Правда, постепенно настрой местных менялся. Немцы обобрали гуцулов, и те постепенно поняли, что "не надо бояться человека с ружьем", как говаривал советский фильм-классика. У гуцулов, пишет Руднев, даже появилась присказка: "Москва на селе, хлеб на столе".

На обратном пути горцы нередко помогали ковпаковцам, случалось -"действовали как агентурные разведчики", предупреждали о немцах.

Одновременно партизаны служили объектом пристального внимания "третьей силы" - разведчиков Украинской народной самообороны (УНС).

"Колпак" (так УНС именовала вожака партизан) имеет хорошо вооруженных людей, их моральное состояние на высоте, дисциплинированы, весьма корректны в общении с местным населением, говорилось в отчете разведки УНС от 6 августа.

"Сам Колпак - человек интеллигентный", "производит впечатление высококультурного человека", говорит по-украински. Хотя случалось, что резали скот, в целом партизаны, особенно командиры и политруки, стараются помочь бедным селянам, даже делятся одеждой.

Наиболее жестоко бьются с партизанами татарские добровольцы. Немцы же настолько затерроризировали население, что оно готово примкнуть к партизанам.

Что ж, мнение противника заставляет усомниться в популярных ныне суждениях "о дикой  орде Ковпака". Правда, и суровые условия  выживания обязывали к лояльному отношению к обывателям - и Ковпак перешел с матерщины на украинский, и подчиненные подтянулись.

Следует учитывать, что в 1942-1944 годах в соединении Ковпака-Вершигоры трижды (!) издавались суровые приказы о запрете мародерства, так что проблема эта преследовала партизанскую рать постоянно.

В ловушке

Однако и противник не дремал. Командовать операцией по ликвидации партизан (их силы противник оценил в 20 тысяч!) поручили знатоку антипартизанской тактики обергруппенфюреру (генералу войск СС) Кригеру, с опытом боевых действий в Карпатах еще со времен Первой мировой войны.

Против полутора тысяч измученных партизан сосредоточили 4, 6, 13, 23-й полицейские полки СС, переброшенный из Норвегии (!) свежий 26-й горно-полицейский полк СС,  374 горнострелковый полк, три венгерских горнострелковых полка, батальон бельгийцев, батальон кавказских добровольцев, другие  "национально-карательные" части, усилив их танками и артиллерией.

Особенно досаждали партизанам налеты девятки "Мессершмиттов-110", которые наводила пара самолетов-разведчиков. Правда, два самолета партизаны ухитрились сбить огнем ПТР и пулеметов. Всего же к антипартизанской операции противник привлек до 50 тыс. человек.

*

Ковпак подбадривает бойцов во время марша карпатским лесом

"Самолеты ежедневно ищут нас, бомбят и обстреливают мелкие и крупные леса, - отмечал Руднев.  - За эти дни нервы насколько напряжены, что потерян сон и аппетит, а народ, как только отдохнул 5 - 6 часов, так и поет. Что за народ. Это богатыри, а не люди".

Резко ухудшилась погода, ударили непрерывные дожди и грозы, началась распутица, падали упряжные лошади. Истратив боекомплект, пришлось взорвать крайне не удобные в горах орудия и минометы.

Немцы угоняли скот, партизаны голодали. Поддержка с Большой земли была невозможной: фронт вдалеке от Карпат, самолеты за ночь не долетали. "Я превратился в истерика" на нервной почве - пишет в дневнике комиссар.

Направление прорыва - станция Делятин

Около двадцати раз партизанам Сумского соединения удавалось с боем вырваться из ловушек-окружений Кригера. Было принято решение пробиваться на равнину.

Направлением прорыва определили Делятин - узел железной дороги и шоссе, ключ к верховьям реки Прут, в окрестностях которого находилось шесть мостов - уничтожив их, можно было отсечь от себя противника хотя бы на время, и пробиваться к своим. К тому же в Делятине их как раз меньше всего ожидали - там находился штаб Кригера.

Рано утром 4 августа 1943 года, собрав в кулак все силы, три ударные колонны партизан буквально обрушились с гор на врага. Штаб антипартизанской операции подвергся разгрому, Кригер чудом уцелел. Всего в боях за Делятин партизаны уничтожили до 500 солдат, танк и бронемашину, 85 автомашин противника, три железнодорожных и четыре шоссейных моста.

Ковпаковцы прошли весь Делятин, но тут военная судьба уготовила им новое испытание. К предместью Делятина - Заречью (за Прутом) подошла колонна на 96 машинах из Коломыи, до тысячи горных стрелков (видимо, Кригер предусмотрительно держал резерв).

Отход основных сил героически прикрывал лично генерал С.Руднев с отрядом в 48 бойцов. Соединение вырвалось из Делятина, но именно этот бой и стал последним для комиссара.

"Виновен в гибели Руднева Ковпак..."

Поредевшее соединение Ковпака разделилось на шесть групп, самостоятельно выбиравшихся из Карпат. Большинство тяжело раненых удалось спасти (седьмая группа с охраной).

Выход и сосредоточение партизан в прежнем, полесском районе дислокации длились с 6 августа 1 октября 1943 года.

Одним из результатов рейда стал отчет о состоянии подполья ОУН и боевых возможностях украинских повстанцев в Западной Украине. Через год и этот регион стал ареной ожесточенных боев между УПА и Внутренними войсками НКВД.

К концу 1944 года 1-ю Украинскую партизанскую дивизию им. С.Ковпака преобразовали в кавалерийскую бригаду войск НКВД для участия в антиповстанческих операциях.

За событиями бдительно следили и представители спецслужб. В отдельном архивном деле с материалами о гибели С.Руднева приобщены копии сообщений, направленных комиссару госбезопасности Т.Строкачу его источником "Загорским" (видимо, личный информатор - обращения ведь шли лично начальнику УШПД и в довольно категоричном тоне).

"Загорский" сообщал: Руднев неизвестно где, связь с ним не установлена. Ковпаком мер к розыску Руднева принято не было. Виновен в гибели Руднева Ковпак... В Ковпака не верят, группа разложилась... Судя по немецким листовкам, Руднев убит... Он был ранен в голову и в ногу...".

Трудно сказать, что имел в виду агент - прямую причастность к гибели или бездеятельность в критической ситуации. Скорее, последнее: "Ковпак не принимал мер потому, что поругался с ним и желал его гибели", радировал позднее "Загорский".

Ясно одно: характер взаимоотношений между командиром и комиссаром давал основания для таких подозрений.

В радиограмме "Загорского" от 27 августа приводились слова командира минеров Терехова: узнав о гибели комиссара, Ковпак воскликнул: "Одним крохобором меньше!". Однако Т.Строкач отказался верить агенту, посчитав его клеветником.

Иные участники рейда высказывались более взвешенно.

5 января 1944 года начальник опергруппы "Поход" А. Мирошниченко докладывал начальнику 4-го Управления НКВД СССР Павлу Судоплатову: "В бою за город Делятин тяжело ранен комиссар соединения Руднев, о дальнейшей судьбе которого достоверных сведений не получено и до сих пор".

В июне 1945 года (!) начальник УШПД В. Андреев сообщал секретарю ЦК КП(б)У Д.Коротченко, что комиссар соединения "пропал без вести".

Появлялись и ошибочные, основанные на непроверенных фактах версии. Так, П.Вершигора через своих военных разведчиков собрал и сообщил начальнику отдела кадров  УШПД подполковнику Сперанскому: "после гибели Руднева его труп привезен в Станислав и похоронен немцами на еврейском кладбище. В Коломыйском и Станиславском гестапо сберегаются документы о рейде, дневник Руднева, фото".

Спасти генерала Руднева

Изученные нами свидетельства участников делятинского боя убеждают: С.Ковпак предпринимал определенные меры к розыску и эвакуации комиссара. Не дождавшись в условленном месте его группы, Ковпак послал на розыск 16 бойцов с медсестрой. Назад никто из них не вернулся.

Д.Бакрадзе говорит о посылке на спасение роты, но она не смогла отбить высоту - там были "большие силы противника".

Действительно, о возможностях Ковпака следует судить только в контексте обстановки боя, а она складывалась крайне неблагоприятно для партизан. Рота, конечно, слишком мало, однако были ли резервы у командования?  Наверняка, нет учитывая напряженность боя  и многократный перевес врага.

Для нас важны показания очевидцев, напрочь опровергающие версию о намеренном убийстве.

Командир главной разведки соединения И.Бережной: "Я с ротой разведчиков находился в резерве у Руднева. И когда мы по его приказу уходили в бой к дороге Делятин - Б.Ославы, ушедшие раньше нас радисты Смирнов, Туркина и Лапин, уже взбирались на гору, а при комиссаре оставалась десятка полтора партизан, которые и погибли вместе с ним".

Ковпаковец А.Федоров: "Помню, комиссар по цепи отдал приказ прорываться к горе Рахов и я вместе с Туркиной, а также с разведчиком Лапиным под плотным пулеметным и минометным огнём гитлеровцев побежал через поле и ручей к горе. Оглянувшись назад, я в последний раз издалека увидел Руднева. Он продолжал руководить боем".

По сути, комиссар отправил радистку и молодых партизан подальше от верной гибели, сам оставаясь в гуще боя!

Так же думал тогда и автор "перестроечной сенсации" Петр Брайко (к тому времени комполка и Герой Советского Союза), который привел историкам-"дознавателям" из ЦК КП(б)У слова Руднева перед Делятинским боем: "Мы должны прорваться. Думать о смерти некогда, может сегодня, завтра и меня не будет. Жизнь или смерть... В бою за городом погиб Руднев. Мы долго его искали, но не нашли".

Видимо, наиболее реалистично передал обстоятельства смерти С.Руднева Герой Советского Союза Петр Кульбака: решив пройти село Белая Ослава мы попали под обстрел. Комиссар был ранен, я его вынес, положил на подводу. Но в это время с сопки нас вторично обстреляли, Руднева вторично ранило, на этот раз смертельно, в голову. "Мы оставили его труп и пошли в лес".

Объяснение, конечно, не "героическое" (тело убитого попросту бросили), но поставим себя на место этих изможденных людей, в обстановку боя, под губительный огонь с господствующих высот...

Главное, что слова очевидца выразительно передали сакраментальные детали последнего боя генерала - это и правда была смерть в бою, в окружении боевых товарищей, а не подлый выстрел подосланного убийцы.

Тот же разведчик и преемник С.Ковпака Петр Вершигора, спустя годы после войны самостоятельно пытался выяснить обстоятельства гибели комиссара, доверительно обращаясь к той же Анне Туркиной (а ведь и генерала Вершигору пытались представить одним из сторонников версии о ликвидации Руднева спецслужбой).

Так, в 1949 году он по-свойски писал А. Туркиной в Порт-Артур: "Анютка! Напиши мне, кроме письма вообще, еще и полуофициально про обстоятельства гибели Руднева. Как вы с Володькой (разведчик Лапин - Авт.) выползали и как Панин остался при комиссаре, каким образом он один остался жив из всей группы".

По свидетельству Я.Базимы, Руднев фактически сам разработал операцию по прорыву через Делятин на основе разведывательных данных, лично ставил задачи подразделениям - то есть компенсировал бездеятельность "остававшегося равнодушным" шефа.

Подвиг группы партизан во главе с С.Рудневым позволил соединению, прорвав вражеское кольцо, долиной реки Прут уйти на Восток.

В поисках последнего пристанища

Первую попытку уточнения обстоятельств гибели любимого комиссара и поиск места его захоронения предприняли сами ковпаковцы вскоре после освобождения  Галичины от гитлеровцев.

20 сентября 1944 года ковпаковцы Н.Шумейко, Н.Бобин, И.Манохин и Ф.Личко направили рапорт Т.Строкачу. По Вашему приказу, писали участники Карпатского рейда, осуществили проверку различных версий гибели генерала, повели работу "о восстановлении места захоронения", обследовав большую часть Станиславской (нынешней Ивано-Франковской) области (подчеркнем - до 90% площади которой относилось к горно-лесистой местности).

Отмечалось, что Руднева не оказалось среди личного состава групп, прорвавшихся из Карпат. Были опровергнуты версии о захоронении на еврейском кладбище, о том, что немцы захватили раненого комиссара и предъявляли его для опознания местному населению.

Всего в районе Делятинского боя обнаружили шесть братских могил, в которых упокоилось 48 партизан. Опросы горцев показали, что немцы захоронили убитых "в плавнике" (видимо, места с высоким уровнем грунтовых вод). Через 8 дней они же вскрыли могилы и фотографировали останки. После "опроса большого количества местного населения" и участников погребения из их числа, ковпаковцы вскрыли братскую для 20 партизан могилу в километре от села Заречье Делятинского района (урочище Дилок). В кармане одного из партизан нашли ржавые часы: стрелки остановились на двенадцати...

Разумеется, погребенные в таких условиях тела не могли дать точной идентификации личности павших, однако С.Руднева опознали по характерной густой шевелюре и пышным усам. "Мы установили и убеждены, - писали опытные вояки, - что комиссар Руднев Семен Васильевич убит в бою или застрелился сам на месте боя".

*

Петр Вершигора. Очевидно, все предыдущие фото были сделаны именно им - ибо бывший режиссер, нинешний (по состоянию на лето 1943-го) заместитель командира по разведке и будущий преемник Ковпака не расставался в рейде с фотоаппаратом ФЭД

Отметим, что среди проводивших эксгумацию и опознание не было П.Вершигоры - а ведь якобы его слова о "простреленном в затылок черепе" Руднева гуляли по страницам "разоблачительных" публикаций.

Сам разведчик П.Вершигора, говориться в отчетах того времени, сыграл "исключительную роль" при выводе остатков соединения из Карпат и по праву занял место С.Ковпака.

Последний после рейда несколько месяцев "находился на излечении" в Центре и в партизанские ряды уже не вернулся - видимо, ковать из него живую легенду считалось целесообразнее, нежели вновь доверить соединение.

Расследование лейтенанта Бобина

Повторное расследование гибели комиссара провел мл.лейтенант Николай Бобин.

3 июня 1945 года он доложил генерал-лейтенанту Т.Строкачу о результатах тщательного опроса местных жителей. Н.Бобин разыскал некого Онофрия Ковалюка, служившего у немцев переводчиком,  а также участников захоронения партизан Василия Обидняка и Якова Булавика (оккупанты согнали крестьян на работы).

Опрошенные подтвердили, что среди погибших был среднего роста мужчина, одетый в военную форму без погон, сапоги, и запомнившийся густыми темными волосами и пышными черными усами.

Свидетелем офицер предъявил фото С.Руднева, и те подтвердили точное сходство с тем еще не погребенным телом.

Выяснилось также, что полевую сумку Руднева нашли жители села Белые Ославы и передали священнику, однако тот ушел вместе с немцами. В сумке, в частности, находились списки личного состава Сумского соединения и перечень лиц, представленных к награждению.

Жернова бюрократии

По сути дела, расследование гибели и поиск места захоронения комиссара велся полуофициально, на энтузиазме боевых товарищей покойного.

Наконец, в июле 1946 года, спустя два года (!) после восстановления советского присутствия в регионе, заведующий организационно-инструкторским отделом ЦК КП(б)У Зленко доложил "партизанскому" секретарю ЦК Д.Коротченко, что для опознания останков С.Руднева, перезахоронения его и сына создается комиссия в составе "историка от ЦК" И.Слинько, бывшего начальника штаба соединения Я.Базимы, Н.Бобина, Домникии Рудневой и двух медэкспертов.

Архивное дело о расследовании обстоятельств гибели комиссара С.Руднева завершается запиской его супруги подполковнику Сперанскому от 12 апреля 1946 года.

Домникия Руднева благодарит за назначенную с марта пенсию и просит сообщить о причине задержки перенесения останков ее мужа и сына из Станиславской области на родину (как это, вспомним, предусматривало постановление ЦК и правительства УССР).

Летом 1946 года Совет Министров Украины снарядил экспедицию на место делятинского боя, куда вошли и соратники Ковпака и Руднева. В июле 1946 года Семена и Радия Рудневых похоронили в братской могиле в городе Яремче Ивано-Франковской области.

Дмитрий Веденеев - профессор, доктор исторических наук; заместитель директора Украинского института национальной памяти

 —

Опубликовано в издании “Icторична правда”

В тему:

• Советские партизаны: мифы и реальность
• Партизаны Украины без мифов и легенд: только цифры и факты
• Украинские партизаны: без мифов и легенд. Часть 3
• Чем дальше в лес, тем толще партизаны
• «Белая команда». Антипартизанский «спецназ» майора Буглая
• Партизанщина без прикрас: «Вся история партизанского движения СССР – это один большой миф»