Разговор о кино: Можно ли снять сериал о Бандере и как бороться с российским «мылом»?

Версия для печати

...Было бы лучше, если бы люди смотрели «мыло» бразильское или корейское, в котором украинец не обязательно должен быть предателем, чем «мыло» русское, где украинец всегда является отрицательным героем, которого сыграет узнаваемый украинский актер...

Украинский кинематограф в последние годы предлагает зрителю довольно интересный и качественный продукт. Хотя украинские фильмы появляются на широком экране не так часто, как того хотелось бы, но все же есть большие надежды.

О современном мифотворчестве в украинских фильмах и о влиянии на зрителя российских мыльных опер Гал-инфо пообщалось с историком, профессором Альбертского университета (Канада) Сергеем Екельчиком, исследующим фильм как средство передачи информации и исторические фильмы — как особый жанр посткоммунистической Восточной Европы.

В начале разговора Сергей Екельчик отметил, что анализ таких фильмов стоит начинать с размышлений над природой жанра как источника, который дает нам представление о мире и истории. По его мнению, зрителю нужно дистанцироваться и понимать, что фильм на самом деле не рассказ о правде, а лишь ее интерпретация.

— С сентября в прокате появится фильм Олеся Санина «Поводырь, или цветы имеют глаза». В социальных сетях трейлер фильма активно обсуждают, что Вы слышали об этом фильме?

— Я читал об этом фильме, но, разумеется, еще его не видел. События фильма происходят в начале 1930-х годов в СССР во времена индустриализации, коллективизации, Голодомора и уничтожения интеллигенции. Такая постановка будет иметь предполагаемое воздействие на зрителя, несмотря на многие десятилетия советской пропаганды. К тому же, несмотря на то, что в информационном поле Украины подавляющее большинство — это русские фильмы, то вполне естественно, что и украинские фильмы могут строить и воспроизводить определенные мифы. Художественный продукт может быть создан так, чтобы он резонировал с ожиданиями зрителей.

Вопрос, насколько фильм будет близок к исторической правде? Дело в том, что не было съезда бандуристов, после которого все они были арестованы и расстреляны, но это как символ отражало бы тогдашнюю сталинскую культурную политику. Бандуристы исчезли с украинских улиц и сельских дорог в связи с другими кампаниями сталинского режима, например коллективизацией, внедрением паспортов в городах, арестов путешественников, которые не вписывались в сталинскую социальную систему.

Эта легенда, кстати, происходит из мемуаров известного русского композитора Дмитрия Шостаковича, который записал в своем дневнике, что кобзарей собрали на съезд и уничтожили вследствие этого. Это единственное историческая упоминание, которое мы имеем. Определенные съезды проходили в 20-е годы, но расстрелов не было.

В тему: Письма трудящихся депутату Дмитрию Шостаковичу: «Ничем не могу предотвратить эту жизнь...»

Это пример мифов, имеющих долгую жизнь, ведь они опираются на то, что действительно происходило в обществе — это ассимиляция, аресты, террор против крестьянства, Голодомор. Все это хорошо накладывается, если создать художественный образ, и это выразит суть эпохи. Думаю, что этот фильм будет хорошо принят украинской публикой.

Видео: UA Trailers HD

— А какие у Вас замечания к этому?

— Замечания, что это красивый миф, основанный на обобщении всех тех ужасных репрессий сталинского террора. Мы не должны воспринимать его как воспроизведение сложной исторической правды в данном конкретном случае, хотя тогда и уничтожали культуру, пытаясь создать вместо нее культуру, удобную для сталинского режима, которая пела хвалу партии на украинском языке.

Кобзари действительно исчезли с дорог, они больше не могли путешествовать. Мне, как историку, легко сказать почему. Целое общество было перестроено на сталинскую ногу. Крестьяне были загнаны в колхозы, а в городах были паспорта, поэтому любой человек, который путешествует, выпадает из сталинской системы. В том обществе они не смогли бы выжить. Украинская культура не исчезла, она была переделана в формате социалистической культуры.

— Еще один фильм, который появится осенью, — это «Тени незабытых предков» Любомира Левицкого. Он тоже наделал много шума в соцсетях.

— Древняя магия — это, должен сказать, очень привлекательные мифы. Они новые для кинематографа и в них хочется верить. Даже в голливудском формате они бы соответствовали тому, что эти странные вещи случаются где-то в Восточной Европе. «Дракула» Брэма Стокера тоже был очень популярным. У людей есть повышенный интерес к таким вещам. На Западе делают современные фильмы о Чернобыле, где показывают страшных монстров, — следствие техногенной катастрофы.

Но для западного зрителя — это должно быть дистанцированно, ведь это странные и химерные вещи. Знаем, что российский «Вий» так и не вышел. Они тоже стремились обыграть этот стереотип, хотя место событий выбрали не то, где видел своего Вия Гоголь, а в Карпатах, поскольку это якобы аутентичнее и фольклорнее. Я не вижу ничего плохого в том, что массовое кино будет использовать такие мифы. 

— Использование таких мифов и стереотипов может привлечь зрителя?

— Я думаю, да. Есть пример — «Штольня» Любомира Левицкого. Это не очень сильный фильм с художественной точки зрения, но, в принципе, само отношение к истории, которое возникает в постсоветском художественном пространстве, на нем отразилось также. Вообще нам нужны разнообразные жанры кино, включая такие, как «Штольня», а также жанры химерного или даже спортивного кино. В разнообразии родится продукт, который будет интересен украинскому зрителю и будет интересен западному зрителю.

— Можно ли сказать, что у украинского зрителя уже сформировался спрос на украинские фильмы, но самих фильмов нет?

— Это так. Кажется, последние два года существует Государственная программа поддержки кинематографа, которая сделана по российскому образцу. Вопрос в том, кто отбирает фильмы, будут ли финансировать и что это за фильмы? Я заметил, что в последний год был акцент на Русь, особенно в мультипликации, что может соответствовать также празднованию годовщины Крещения Руси или идеологическим установкам. Однако существование такой программы уже является позитивом, и со временем из нее что-то родится и разовьется.

Мне кажется, что есть ностальгический спрос у украинской зрителя, особенно на хорошие старые фильмы, которые показывают по телевизору. Как этот спрос мобилизовать и направить к новым продуктам — это сложная задача. В России это делается по принципу банального копирования архетипов советских времен и даже тематики кинематографа того времени. Конечно, в этом играет свою роль еще и то, что режим Путина идентифицирует себя с достижениями и победами советского режима.

В украинском случае есть также хорошие образцы — та же «Пропавшая грамота», в которых можно выделить что-то интересное, что было бы узнаваемым, но не слишком пафосным. Элемент легкой иронии сюрреализма весьма полезен, он позволяет не увлечься созданием мифа.

— Действительно ли в Украине так популярны российские сериалы, особенно военной тематики, или ими банально заполняют эфирное пространство?

— Думаю, что существуют методы составлять такие пакеты сериалов, которые покупаются телеканалами для показа в определенных местностях. Не секрет, что украинские актеры, режиссеры и операторы находят трудоустройство у соседей, там, где есть деньги. На самом деле многие российские фильмы снимают в Украине с украинским актерами. Очень обидно, что это происходит на фоне развития негативного стереотипа украинца. Прежний стереотип украинца в российском кино — это веселые люди, которые хорошо пели и танцевали, ходили в вышиванках и были такие немного смешными крестьянами.

Теперь это сменилось серьезным политическим стереотипом — стереотипом предателя. Стереотип предателя во время войны, который потерпел поражение. Вместо того, чтобы называть их украинцами, их называют «галичанами», чтобы подчеркнуть, что украинцы — это те, кто говорят на русском, снимаются в «наших» фильмах и с нами, а галичане — это враги. Это особенно заметно в фильме «Мы из будущего — 2», который был запрещен, но впоследствии показан по телевидению после определенных протестов, на которых определенная политическая сила заработала себе определенные политические очки.

Этот фильм как раз и содержит все эти негативные стереотипы. И украинские актеры принимали в этом участие, а именно Остап Ступка играет там роль главы отряда ОУН, который пьет водку и приказывает всех расстрелять или уничтожить. Его сыну Дмитрию Ступке досталась роль другого украинца — он слаб, готов сдаться и признать свою русскость, и под конец фильма он переходит на русский язык. Этого стоило ожидать, ведь так проявилась сущность героя.

Проблема с сериалами в том, что они идут из культуры, в которой украинцы уже играют определенную роль. Для этой культуры важно, чтобы в кинематографической продукции показать негативный образ украинца. Я видел рекламу в метро корейского сериала о наложнице. Думаю, там не будет негативного образа украинца, потому что он не слишком присутствует в корейской культуре. (Смеется).

Это же касается и бразильских сериалов, которые были когда-то популярными. Беда наша в том, что большинство сериалов делают соседи, для которых очень важно определить позицию украинцев. С точки зрения политического воспитания зрительской аудитории было бы лучше, если бы люди смотрели мыло бразильское или корейское, в котором украинец не обязательно должен быть предателем, чем «мыло» русское, где украинец всегда является отрицательным героем, которого сыграет узнаваемый украинский актер. А украинский сериал тоже хотелось бы увидеть, хоть какой-нибудь. Для начала можно о любви. Помните, была же «Роксолана», и смотрели, не могли оторваться от телевизора. Теперь та же история с турецкой «Роксоланой». Это означает, что украинцам интересны истории соотечественников.

— А если бы сериал сняли о Бандере или, скажем, о Шухевиче? Что из этого получилось бы?

— Я не знаю, как можно сделать сериал о столь героизированных фигурах. Мне кажется, что о Ленине не было сериалов в СССР. Это уже в России сделали «Сталин: Live» — о жизни Сталина. Дело в том, что сериал должен быть развлекательным. Люди хотели бы видеть там элементы романтические и комедийные. Это то, что срабатывает на Западе и срабатывает здесь тоже. Проблема в том, что включение политических персонажей практически не позволяет раскрыть любовную и комедийную линю, это будет противоречить природе сериала.

В фильмах о Бандере и Шухевиче сложно развернуть романтическую линию. Особенно это касается Бандеры, поскольку он выступает как памятник, а природа сериала не в этом, а в том, чтобы развлечь аудиторию. Это должно быть отражение реальной жизни людей, или жизнь желаемой, так как и сама природа сериала — мечтателльна. Подобная проблема и в Голливуде — они много лет не могут справиться с фигурой президента Линкольна.

Он уже даже охотился на вампиров, но все же выглядит памятником. Попытки сделать его человеком не удаются. В фильмах о Шухевиче — например, «Непокоренный» — также проходит любовная линия, но она лишь поддерживает основную. Второстепенные персонажи могут быть влюблены, но не он. Здесь есть структурная сложность в том, чтобы показать, что они тоже люди.

Фото: artsonline.monash.edu.au

Украинским зрителям Сергей Екельчик советует после просмотра фильмов и сериалов «оставлять критическую заметку в голове» и помнить, что это действительно только лишь фильмы!

Фото — poltava.pl.ua

—

Подготовила Анна Новик опубликовано на сайте, galinfo

В тему:

• Евгений Сверстюк и его константы
• Юрий Шевелев: как изживали и как выжил украинский язык. Часть 5: от Постышева до Хрущева
• Язык по-украински: маринованный с географией, под историческим соусом
• Антон Мухарский: «Спасибо врагам Украины за то, что побудили меня заняться этим проектом»
• Украинское общество глубже, сложнее и здоровее, чем проявления политической жизни — эксперты