Пожар на ювелирной фабрике становится секретным: деньги «похоронят» уголовное дело

Версия для печати

Странный вопрос — на что способны деньги в особо крупных размерах? Почти на все. Если они нажиты неправедными способами — на большой срок по приговору суда — это теоретически. О странностях пожара на «Хартроне».

Если источниками их происхождения никто не интересуется — на гарантию того, что их обладатель будет освобожден от любого наказания. По крайней мере, в нашей державе.

О том, что на деньги в особо крупных можно накупить гигантское количество хлеба, я не говорю, поскольку это и так понятно. Но можно еще по-человечески помочь пострадавшим от пожара на Харьковской ювелирной фабрике и семьям погибших там же. Но этого не будет — и тому есть не одна причина.

Для начала неплохо было бы понять, что это был за пожар и откуда он взялся, как произошел. А вопрос не праздный, если учесть, что меры безопасности, предпринятые в сгоревшем предприятии, были просто беспрецедентные. Везде стояли электронные замки, у каждого работника была карточка, которой определялись права его доступа в то или иное помещение.

Причем, правом полного доступа во все комнаты и цеха обладали единицы. Наверное, правильнее было бы сказать — один человек: фактический владелец ООО «Харьковская ювелирная фабрика» Вилен Михайличенко. А электронные замки, тройной шлюз на входе в помещение предприятия, мощные и очень дорогие системы безопасности были установлены по его требованию.

Фактически он и был настоящим руководителем предприятия. Все остальные только выполняли его распоряжения. Так, Игорь Остроумов, числившийся директором, на деле был зав. производством, главбух Татьяна Самойлова заведовала реализацией, Павел Сомов, еще один партнер Вилена Михайличенко по другой фирме — ООО «Электротехника», занимался оптовым сбытом. Кстати, Игорь Остроумов совмещал должность директора ООО «Харьковская ювелирная фабрика» с директорством в ООО «Электротехника».

А что до безопасности, то, например, для того, чтобы попасть внутрь помещения предприятия, нужно было пройти три двери, из которых могла быть открыта только одна. И пока она не будет закрыта, следующая не откроется. И что поначалу особенно удивляло, все электронные замки в случае обесточивания помещения закрывались. Обычно они открываются — хотя бы по той причине, что неизвестно, сколько не будет электричества, надо выпустить людей. А в цехах ювелирной фабрики все было наоборот.

Что же касается того цеха, откуда начался пожар — в нем не могло быть легкогорючих жидкостей по определению. Там изготавливали формы для ювелирных украшений, и люди, которые их делали, именуемые в обиходе «восковиками», разве что размягчали в керосине резиновые формы и делали формы из воска.

Согласитесь, керосин так быстро и интенсивно не горит — настолько, чтобы люди не успели выбежать из-за стола, добежать до двери, и сгорели практически на месте, где сидели. А пронести в цех что-то другое они не смогли бы по причине все той же беспрецедентной безопасности. Разве что кто-то сильно постарался, скрытно принес на производство, например, банку азотной кислоты и влил ее в керосин, создав таким образом один из распространенных рецептов «коктейля Молотова».

Но зная о том, какие средства Вилен Михайличенко потратил на организацию систем безопасности, невозможно не задаться вопросом — зачем все это? А ответ прост — Вилен Вилиминович опасался проверок в стиле маски-шоу, ибо фабрику свою он не на пустом месте создавал. А начиналась она на деньги небезызвестного народного депутата Александра Фельдмана, и Михайличенко был в доле.

Конечно, не в пару процентов — все-таки небезызвестная финансовая пирамида «Аллегро» была им организована, когда Фельдман еще и в мыслях не имел рынка «Барабашово», тогда он еще был мелким предпринимателем. А Михайличенко уже в 92-93 годах набрал вкладов от населения, и был таков.

Денег, принесенных доверчивыми харьковчанами, осталось у него столько, что он уже всерьез подумывал о том, чтобы скупить в 1993-м харьковский банк «Добродій». Но тогда затея не удалась, а позже банк достался другому человеку, и теперь носит гордое имя «Мегабанк». А Михайличенко привычно ушел в тень — в 90-х и в начале 2000-х он ни в одной своей фирме не числился, и только совсем недавно решил выйти из тени. Возможно, потому, что методы управления предприятиями его брата Олега ему казались чрезмерно мягкими.

Итак, в начале двухтысячных он «отжал» ювелирную фабрику у своего компаньона Александра Фельдмана. Последний, понятное дело, жутко обиделся, и поскольку у него уже были деньги в особо крупных размерах, устроил Вилену Михайличенко «веселую жизнь». Проверки в стиле «маски-шоу» на этой фабрике появлялись словно по расписанию — строго раз в месяц. Понятно, что такое отношение со стороны бывшего партнера Михайличенко не понравилось, и при первой же возможности он купил себе здание и перевел предприятие туда, оборудовав его беспрецедентными системами безопасности.

Кстати, тут я должен попросить прощения у читателей, поскольку в предыдущем материале собственником помещения был назван другой человек — мэр Харькова, известный как уголовник по кличке «Гепа». Нет, здание принадлежало Вилену Михайличенко — пока «Гепа» еще не успел «приватизировать» НПО «Хартрон», несколько предприятий успели выкупить здания, в которых работали, вместе с землей под ними. Это им продал прежний директор «Хартрона» Евгений Айзенберг.

Когда в здание «Харьковской ювелирной фабрики» стало сложно попасть всем, включая и проверяющих, Михайличенко мог подумать о расширении бизнеса. Тем более, что в последние годы налоговики откровенно «прессовали» ювелиров. Доходило до того, что в ювелирных магазинах стояли по несколько налоговиков и ждали факта реализации, чтобы его зафиксировать и привлечь руководителя к ответственности...

Оказывается, налоговую службу не устраивало то, что харьковские продавцы ювелирных изделий в большинстве своем были предпринимателями на упрощенной системе налогообложения. И тогда налоговики стали всем им объяснять, что они не ювелирные изделия реализуют, а продают драгметаллы. А этот вид деятельности может осуществляться только на общей системе налогообложения. И объявили охоту на ювелиров. Последние же стали переводить бизнес в другие страны, чаще всего в соседнюю Россию.

Возможно, это и стало причиной того, что Вилен Михайличенко создал ООО «Золотой город» в Белгороде. Возможно, он перевел бы туда свой бизнес, но оказалось, что производить все же выгоднее в Украине — в России сложнее с налогами, да и рабсила там стоит дороже. Зато продавать ювелирные украшения выгоднее в России. Так и появилась обычная теперь схема — производство работает здесь, а готовые изделия идут на экспорт в Россию. И чаще всего контрабандой — чтобы не платить лишние подати державе. Вилен Михайличенко не стал исключением.

ООО «Харьковская ювелирная фабрика» (Харьков) и ООО «Золотой город» (Белгород) успешно сотрудничали. Иногда случались проблемы — например, в 2012 году харьковское предприятие пересылало на белгородское резиновые формы. А среди них обнаружилась контрабанда. На место выехали сотрудники УБЭП, но я же не зря говорил вначале о деньгах в особо крупных размерах — проблема была улажена. Зато со ввозом в Харьков кристаллов Swarovski под видом простого стекла проблем не возникло. А когда все каналы были отлажены, процесс пошел.

В течение первых 7 месяцев 2013 года ООО Харьковская ювелирная фабрика" поставило своему белгородскому побратиму 190 килограммов золотых украшений. Однако фактически можно говорить о неизмеримо больших масштабах, а эти пару центнеров были необходимы только для того, чтобы создать видимость легальных поставок.

Остальное шло контрабандой и в гигантских количествах продавалось на большей части территории России. Причем, продавал Михайличенко свою продукцию по изрядно заниженным ценам. Он был намерен выжить с российского рынка всех и вся за счет демпинга. И российские ювелиры были им крайне недовольны. Но несмотря на это, он наращивал обороты — активно искал каналы сбыта, участвовал в выставках.

Демпинг как средство конкурентной борьбы очень эффективен, если на него есть деньги. А денег он требует огромное количество — надо продержаться почти без прибыли, а то и с убытком до тех пор, пока конкуренты не уйдут с рынка. А они тоже намерены выиграть гонку. Значит, нужно привлекать какие-то средства со стороны. Видимо, поэтому Вилен Михайличенко в последнее время брал большие кредиты в банках. Если судить по страховкам, то кредиты были гигантскими. Но, вероятно, ему было на что рассчитывать...

Точнее, было на что рассчитывать, если бы не пожар. А заинтересованных в том, чтобы угробить бизнес Вилена Михайличенко, хватало. Тут и Фельдман, который по сей день помнит, что когда-то ООО «Харьковская ювелирная фабрика» принадлежало ему.

Тут и российские ювелиры, которых Михайличенко сильно теснил на их же рынке. Кстати, судя по тому, насколько оперативно российские издания вдруг стали перепечатывать материалы о пожаре в ювелирном цеху, интерес у россиян есть, и немалый. Вполне возможно, в этом же ряду обиженных стоит и кто-то из банкиров — владелец ювелирной фабрики вполне мог «забыть» вернуть то, что занимал.

И тут возникает вполне закономерный вопрос — что же будет с уголовным делом, накажут ли кого-нибудь за гибель людей? А если да — то кого именно?

Как уже было написано выше, всем на «Харьковской ювелирной фабрике» распоряжался ее учредитель Вилен Михайличенко. В то же время руководитель, первое лицо предприятия, которое несет полную ответственность за все происходящее в стенах фирмы, — Игорь Остроумов.

По всем и всяческим писанным законам его и надо привлекать. Но тут есть нюанс — Остроумов работает у Михайличенко давно, директорствует в нескольких его фирмах. Соответственно, Остроумов — один из немногих людей, знающих истинное положение дел в бизнес-империи Михайличенко. И отдавать его под следствие нельзя — в «благодарность» зиц-директор может сболтнуть что-нибудь лишнее. Значит, его надо объявить ни в чем не виновным.

Но тогда возникнет другой вопрос — кто кроме директора отвечает за работу предприятия? Если бы речь шла о финансово-налоговой стороне дела, то можно было бы привлекать главбуха, но нынче не тот случай. А директора нельзя — у Михайличенко есть еще серебряное производство, которое также работает на российский рынок, причем партии продукции там измеряются тоннами.

И только микроскопически малая его часть идет в продажу здесь, через ювелирные отделы сети супермаркетов «Класс», владелец которых — предводитель Коминтерновского райкома Партии регионов Александр Лобановский — тесно дружит с Виленом Михайличенко, выступая в качестве дополнительного фактора прекращения расследования причин пожара. У Михайличенко есть и торговля оборудованием для ювелирного производства, у него есть и риэлтерский бизнес... Также Михайличенко близко знаком с мэром Харькова «Гепой».

Возможно, именно поэтому чиновничья риторика на тему ущерба, пострадавших и погибших становится все более невнятной. Возможно, поэтому погорельцев уже выписывают из больницы в обстановке повышенной секретности. И уж наверняка по этой причине несколько редакций обзванивала пресс-секретарь прокуратуры Харьковской области Вита Дубовик и фактически пыталась ввести цензуру — требовала, чтобы имя-фамилия директора ООО «Харьковская ювелирная фабрика» не публиковались.

Идиотизм, конечно: для того, чтобы узнать, кто является руководителем предприятия, достаточно просто зайти на сайт государственного предприятия «Информационно-ресурсный центр» и найти информацию о предприятии в едином госреестре, элементарно заполнив форму поиска. То есть, о каких-либо сведениях, составляющих тайну следствия, речи быть не может. Но прокуратура все равно недовольна. Недовольство это естественными причинами — вроде интересов следствия — объяснить невозможно. А это нас отправляет к вопросу, заданному в начале статьи — о возможностях денег в особо крупных размерах.

—

Станислав Лодыгин, специально для издания «Аргумент»

В тему:

• Восемь человек погибли при пожаре на заводе «Хартрон» в Харькове
• Произошедшее во время тушения пожара на «Хартроне», — это преступление, — эксперт
• В Украине коррупция уже убивает граждан
• Смертельный пожар на «Хартроне»: прибыль как экономия на безопасности
• Как Харьков стал Гепаградом