Последний поход дивизии «Галичина»

Версия для печати

Как бойцы дивизии избежали репатриации в СССР и оказались в Англии.

Советская репатриационной миссия и британская комиссия по проверке беженцев

Одним из наименее исследованных вопросов, касающихся дивизии «Галичина» является избежание членов дивизии репатриации в СССР и роль, которую в этом сыграла британская власть. Для того чтобы понять, почему принудительная репатриация дивизионников не состоялась и почему британская комиссия по проверке беженцев отнеслась благосклонно к перевозке членов дивизии на территорию Великобритании, необходимо контекстуализировать послевоенные решения британских чиновников. К тому времени, изменения в политической ситуации относительно Советского Союза и связанные с ними дилеммы, с которыми столкнулась британская власть, принимая решение в отношении членов украинского вражеского персонала, сдавшегося в плен (Surrendered Enemy Personnel, SEP далее «СЭП»), вероятно, сыграли более значительную роль, чем сама военная история дивизии Ваффен СС «Галичина».

Решение Ялтинской конференции

Решения, принятые в течение Ялтинской конференции (4-11 февраля 1945 года) между руководителями правительств Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Советского Союза, Франклином Д. Рузвельтом, Уинстоном Черчиллем и Иосифом Сталиным, имели решающее значение в вопросе репатриации советских граждан, включая прибывших из украинских земель, которые до 1939 года были в составе Советского Союза. Целью конференции было обсуждение реорганизации послевоенной Европы, в том числе - раздел Германии, военные репарации Германии, создание Организации Объединенных Наций и решение спорного вопроса реорганизации территории Польши. Также рассматривалось важное «Соглашение, касающееся военнопленных и гражданского населения, освобожденного вооруженными силами под советским командованием и вооруженными силами под британским командованием».[1] Девять пунктов ялтинских решений, которые предусматривали репатриацию советского населения и британских подданных, были повторно обсуждены британцами в мае 1946 года, потому что «текст соглашения [в отношении военнопленных, согласованный на Ялтинской конференции] не содержит положений, которые бы указывали на то, какой уровень применения силы допустим для обеспечения репатриации советских граждан, нежелающих возвращаться в свои дома».[2] Члены дивизии «Галичина» были среди тех, кто не хотел возвращаться на родную землю под властью Советского Союза. Меморандум от британского министра иностранных дел утверждает, что большинство советских граждан было репатриировано без помех, но также отмечает, что все еще есть «группы непокорных на различных театрах военных действий, которые могут быть трудно репатриируемы, не прибегая к применению силы».[3] Среди этих групп были и члены дивизии Ваффен СС «Галичина», которые в мае 1946 года, когда был заключен этот меморандум, находились в лагере для «СЭП» у города Римини в Италии.

30 января 1946 года в Комитете иностранной реконструкции (Overseas Reconstruction Committee), Канцлер герцогства Ланкастерского поднял вопрос использования силы в процессе репатриации, указывая на то, что «последствия могут быть неприятными».[4] Что именно считалось «неприятными последствиями" - не разъяснено, но было согласовано, что «британское командование во всех европейских театрах военных действий должно приостановить насильственную репатриацию советских граждан»[5] пока Ялтинские решения не будут пересмотрены. Такой пересмотр имел место в мае 1946 года, в результате чего было рекомендовано, что "нам следует применять принцип принудительной репатриации только к тем гражданам Советского Союза, которые были захвачены в немецких мундирах, или которые были участниками вооруженных сил СССР по состоянию на или после 22 июня 1941 года и которые после не были уволены со службы, или при наличии доказательств, что они оказывали помощь и поддержку врагу.»[6]

Это описание несомненно охватывало членов дивизии «Галичина», но был еще один критерий, который нужно было удовлетворить для осуществления насильственной репатриации: «только лица, имевшие советское гражданство и находившиеся на территории Советского Союза по состоянию на 1 сентября 1939 года, можно считать советскими гражданами с целью репатриации».[7] Согласно этому заявлению украинцы, которые служили в дивизии Ваффен СС «Галичина» оказались в особой ситуации: несмотря на то, что не все члены дивизии были родом из Галичины, как упоминалось в предыдущих главах, большинство из них утверждали, что были родом из региона, который советская армия оккупировала лишь 17 сентября 1939 года. Таким образом, при отсутствии доказательств пребывания в дивизии советских граждан, дивизионники не вполне соответствовали критериям принудительной репатриации. Так, британские власти не имели возможности силой отправить членов дивизии в СССР, но в то же время решение разрешить более 8,000 человек, сдавшимся в плен в немецких мундирах, переехать в Великобританию было бы очень спорным.[8] До принятия окончательного решения был проведен ряд переговоров между советской репатриационной миссией и представителями британских властей в Европе.

В «пересмотр женевских конвенций о защите жертв войны», в разделе «Репатриация после прекращения военных действий», где обсуждается обязательная репатриация военнопленных, указано что «наше поведение по этому вопросу подверглось критике, и за рубежом, и дома» [9], поэтому было предложено рассмотреть подробнее предложение «запретить репатриацию заключенных против их воли»[10], выдвинутое комитетом Красного креста. Таким образом, можно предположить, что предыдущий скандал, вызванный британскими властями принудительной репатриации казаков, стал предостережением в случаях с другими подразделениями, которым тоже грозила принудительная репатриация, и среди которых была дивизия «Галичина». Итак, дивизионщикам посчастливилось не быть среди тех, кто подлежал первоочередной репатриации.[11] Однако такой удачи было недостаточно, чтобы избежать репатриации в будущем, поскольку дивизионники все еще должны были пройти проверку советской репатриационной миссии, которая, в случае выявления среди них граждан Советского Союза или военных преступников, могла настаивать на их обязательной репатриации.

Страх перед советской репатриацией

Большинство украинских перемещенных лиц (Displaced Persons, далее «Ди-Пи») боялись репатриации в СССР; однако те, кто боролись против Красной армии, боялись ее больше всего. Из интервью с бывшими дивизионниками [12] становится понятно, что члены дивизии не имели никакой официальной информации о ялтинских решениях в вопросах репатриации. Однако, существовали слухи, которые поступали, в частности, из двух источников. Первым источником были представители украинской церкви при Ватикане, самым влиятельным из которых был епископ Иван Бучко, который возглавлял Украинский комитет помощи и был ответственен за посещение украинских католиков в Западной Европе. Считается, что именно эти люди приносили новости о ялтинских решениях дивизионщикам, которые находились в «СЭП» лагере. [13] Также, некоторые члены дивизии стали свидетелями принудительной репатриации казаков во временном лагере в Австрии, поэтому осознали, что подобная судьба могла ждать и них.

В тему: Российские казаки на службе у германских нацистов

В декабре 1945 года общее количество перемещенных лиц, записанных как этнические украинцы, насчитывало всего 9190 человек. К июню 1947 года это число стремительно возросло и составило 106 549 человек. [14] Однако, украинцам не предоставили статус национальной группы, поскольку классификацию перемещенных лиц и военнопленных осуществляли на основании их гражданства, а не национальности или этнического происхождения. Денис Хиллс [15], которого в июле 1945 года Штаб командования войск союзников в Казерте (Allied Forces Headquarters) уполномочил подать отчет о «10 000 воинах украинской дивизии «Галичина», которых удерживали там как враждебный персонал, сдавшийся в плен британцам в Каринтии» [16], пишет, что его задача установить идентичность этих мужчин оказалось нелегкой: «как их следовало зарегистрировать: как «польских», «русских» украинцев, как советских граждан или даже некоторых, как настоящих поляков? (хотя армия генерала Андерса в Италии не хотела иметь ничего общего с ними).» [17] Поскольку гражданство украинцев было непонятно, многие из них были классифицированы как «неопределенные» и, пока их статус оставался без изменений, их не имели права репатриировать.

Не все дивизионники были против возвращения в свои родные города и села, которые теперь были территорией СССР. Примерное количество лиц, которые вернулись добровольно, колеблется от 50 (как указано в отчете британской комиссии [18]) до более 1 тыс. человек. [19] Однако, для многих украинцев, в том числе членов дивизии, возвращение в Советский Союз было равноценно смерти. Марк Эллиотт подсчитал, что после Второй мировой войны, несколько тысяч советских граждан решили скорее покончить жизнь самоубийством, чем возвращаться в СССР [20]. Для дивизионников борьба против репатриации началась с доказательства факта своего происхождения из Западной Украины, с территорий, находившихся под властью Польши, Румынии, Чехословакии или Венгрии. Команда по проверке беженцев, как показывает Хиллс, была крайне растеряна:

"Мои предварительные выводы раскрыли страшный сон картографа. Среди членов дивизии несомненно были настоящие советские русские, но с ограниченным временем и без соответствующих ресурсов, надлежащая проверка была невозможна, а любая попытка разоблачить «военных преступников» была бы фарсом. Поэтому я порекомендовал рассматривать украинские формирования, как единое целое и, поверив им на слово, всех членов дивизии классифицировать как граждан Польши из польской Галиции." [21]

Несмотря на трактовку Ваффен СС «Галичина» дивизией, которая официально состояла из западноукраинских галичан, а, следовательно, никак не граждан Советского Союза, британские власти позволили советской репатриационной миссии осуществить собственную проверку дивизии. Задачей репатриационной миссии было найти доказательства, которые бы указывали на причастность дивизии к военным преступлениям, или доказать, что среди членов «Галичины» были советские граждане.

Советская репатриационной миссия

В лагере военнопленных у Белларио (Италия) [22] колличество дивизионников насчитывало около 11 000 человек. Позже, около 500 из них заявили о своем немецком происхождении и были переведены в лагеря немецких военнопленных [23]. Еще некоторые дивизионники, подчеркивая свое польское происхождение, заявили, что служили в армии генерала Андерса и настаивали на переводе в польские полки [24] В то же время, определенное количество гражданских людей, которые были недовольны своим статусом остарбайтеров [25], присоединились к дивизии, с надеждой на лучшие перспективы, потому что они также боялись возвращаться в СССР. Именно во время пребывания в Белларио дивизии «Галичина» посетила советская репатриационной миссия. Хиллс отмечает, что «перед тем как прибыла советская репатриационной миссия я предупредил лидеров украинского лагеря и их коменданта майора Яскевича, быть абсолютно непоколебимыми с московскими офицерами; им не следует их бояться, их не будут ни к чему принуждать. Я буду присутствовать, чтобы удостовериться, что игра идет по правилам.» [26] Сами дивизионники также отмечали, что представители британских властей часто выступали в роли наблюдателей в течение визитов советской репатриационной миссии. Однако, они не вмешивались в общение между украинскими заключенными и советской миссией. Даже в случаях, когда ситуация становилась критической (например, когда дивизионники начали бросать камни в представителей советской миссии), вмешательство британских чиновников было минимальным, и хотя британцы уладили инцидент, заключенные дивизионники, которые проявили агрессию, не были наказаны. [27]

В тему: Почему 1939, а не 1941

Члены советской репатриационной миссии сами часто происходили из Галичины и говорили на украинском, а не на русском, что должно было вызвать большее доверие к миссии. [28] В своей статье Хиллс так описывает появление советской репатриационной миссии:

"Когда советская команда, под руководством генерала Васильева и полковника Яковлева, зашла в клетку, целая украинская дивизия, выставлена на инспекцию, молча наблюдала за ними. Майор Федоров посмеялся над тоненькими бивуак-палатками, в которых спали на земле тысячи худых, загорелых мужчин в потертой форме, а также с полевых кухонь в британском стиле и пайков. Генералу Васильев дали попробовать черпак супа и он спросил, есть ли какие-то жалобы. Жалоб не было. И действительно, жуткая тишина присутствующих мужчин показалась мне необычной и многозначительной. Это было испытание воли: советская военная машина не просто столкнулась с несколькими тысячами невооруженных, но решительных мужчин, но и с испытанием собственной репутации." [29]

Советские офицеры, очевидно, показаны, как антигерои в этой истории. В своем описании событий Хиллс не акцентирует, что дивизия воевала в рядах Ваффен СС и что советские офицеры не имели причины видеть бывших членов дивизии «Галичина» никем иным, как только своими непосредственными врагами. Вместо этого он напоминает, что теперь «несколько тысяч» украинцев (на самом деле, более чем 8000) - невооруженные и беззащитные:

"У них была своя речь, звания и обмундирование, своя религия с униатским крестом и замечательным церковным пением, своя собственная история. Они считали себя частью Украинской Освободительной Армии, используя Германию как союзницу в борьбе против большевизма". [30]

Хиллс создает определенную картину дивизии: если для советской миссии они были отступниками, которые предали свою родину и воевали против своих «братьев», то для Хиллса члены дивизии были личностями, которых объединяла национальное сознание, и которые настойчиво отстаивали свои позиции. До конца не понятно, почему Хиллс решил изобразить дивизионников в таком положительном свете. Причиной этого могло стать его недовольство тем, как содержали военнопленных, или же его политические взгляды в сочетании с личной привязанностью к украинцам, с которыми он провел немало времени. Какой бы ни была его мотивация, изображение членов дивизии, предложенное Хиллсом, способствовало общему положительному восприятию дивизии «Галичина» британскими властями, и увеличило их шансы на получение разрешения для переезда в Великобританию.

В тему: О грехах, в которых обвиняют УПА

Встретившись впервые с членами дивизии, советская миссия пообещала им «прощение» и заверила, что «родина»[31] истощена войной и нуждается во всех своих сыновьях и дочерях. Этот подход в основном не сработал и за ним последовали допросы. На дивизионников часто давили, чтобы они рассказали о том, чем занимались во время войны, об их политических лидерах, о связях и родственниках в СССР и за рубежом. Хиллс отмечает, что «советские офицеры провели много дней, допрашивая украинцев. Они работали без устали, без обеденных перерывов, рассслабив галстуки в палатке, разбитой в клетке». [32] Он продолжает, утверждая, что «присутствовал на каждом собеседовании. Мужчин допрашивали индивидуально. На вопрос, почему они подняли оружие против СССР, они отвечали уверенно и с жаром, что «ненавидели большевиков за то, что те преследовали их и их семьи»». [33] Обращая внимание на политические убеждения воинов, Хиллс снова напоминает, что они вступали в бой, чтобы защитить свои семьи, а не просто следовали навязанной идеологии. Хиллс подчеркивает, что «каждый заключенный, стоя навытяжку перед раскладными столами, за которыми сидели советские офицеры, не сводил глаз с меня в этот критический момент, как будто моя форма была спасательным кругом». [34] Интересно замечание о британской форме в противопоставлении к советской, которую носила репатриационной команда. Тот факт, что до недавнего времени сами дивизионники носили немецкую униформу, не упоминается; теперь битва продолжается между «чутким Западом» и «безжалостным Советским Союзом». В своей статье Хиллс четко противопоставляет британских и советских чиновников:

"Вскоре после того, как [советская] миссия уехала, местный командир, бригадир Блок, взял меня с собой в клетку, чтобы обратиться к старшим офицерам. Это был драматический момент, так как судьба целой дивизии зависела от того, что он должен был сказать. Бригадир говорил коротко и по существу. «Теперь вы в безопасности», - сказал он им. «Миссия из Москвы вас больше не будет беспокоить. Вы должны продолжать доверять нам, и мы вас не подведем". Он похвалил солдат за их хорошее поведение и попросил не нарушать дисциплину. Переводя, я смотрел прямо на Яскевича. Его суровое лицо сотника светилось от облегчения". [35]

Интересно наблюдение Хиллс о якобы успокоенных украинцах, ведь как в интервью, так и в воспоминаниях дивизионники рассказывают о постоянном страхе перед возвращением советской миссии и непрерывном недоверии к британским властям [36]:

"Алиянтам, особенно англичанам, было не интересно, кто такие дивизионники и за что воевали. Они видели в нас воинов, которые носили немецкие униформы, а еще - безгосударственных и преимущественно одиноких. [...] В настоящее время среди западных альянтов еще царило большое советофильство. [...] Среда военных и гражданских служащих западных победителей кишела всевозможными сторонниками коммунизма и «либералами», которые были готовы за деньги продать кого угодно." [37]

Несмотря на то, действительно много усилий было приложено британцами для защиты дивизионников от принудительной репатриации в СССР, советская миссия была вынуждена признать, что, если дивизионники индивидуально не проявляют согласия на возвращение, их невозможно репатриировать принудительно. По сути, репатриационной миссия генерала Васильева потерпела поражение:

"Полковнику, который только что прибыл из Москвы, чтобы подогреть обстановку позволили обратиться к пленным по подразделениям. «Вы серая масса», крикнул он в каменные лица, которые смотрели на него. «Вы не имеете ничего ценного, кроме своих рук. Миру вы не нужны. Для них вы - мусор. Я вас предупреждаю. Рано или поздно вы будете в руках Советского Союза.» [38]

Тот факт, что советская репатриационная миссия не смогла доказать, что дивизионники были гражданами Советского Союза и не нашла никаких доказательств причастности дивизии к военным преступлениям, означал, что они не имели оснований для принудительной репатриации дивизии. Все еще опасаясь угрозы репатриации, но чувствуя себя в безопасности от этой советской репатриационной миссии, дивизионники переехали в лагерь «СЭП» у Римини в Италии.

Лагерь «СЭП» в Римини

Лагерь в Римини, в отличие от лагеря в Белларио, был намного лучше оборудован для принятия более 8 тыс. украинцев. Дивизионники делали все возможное для улучшения своего пребывания в лагере. Они создали так называемый «народный университет» и выпускали информационный бюллетень с доступной информацией и слухами, которые распространялись о ситуации в Украине, которая теперь была полностью в составе СССР. Эти действия способствовали созданию определенного нарратива, который использовался как самими дивизионниками, так и британской комиссией по проверке беженцев, изображая членов дивизии, как людей заинтересованных в обучении и восстановлении своей жизни. На смену образу пленных врагов, членов Ваффен СС, пришел образ миролюбивых, трудолюбивых мужчин, угнетенных советской властью. Их будущее оставалось неопределенным: данные о возможном освобождении из лагеря «СЭП» в Римини не поступали и дивизионники, не имея информации о точных критериях принудительной репатриации, боялись возможного повторного визита советской репатриационной миссии и дальнейшего насильственного возвращения в СССР.

Как утверждают сами дивизионники, другим фактором, который помог им избежать репатриации, была регулярная коммуникация с Ватиканом. [39] Дивизионников посещали священники из Рима, а иногда и епископ Бучко, Апостольский делегат украинцев-католиков в Западной Европе. Эти визиты приносили информацию об изменениях в политической ситуации в СССР и решениях, которые могли повлиять на судьбу дивизионников, а присутствие епископа повышало моральное состояние солдат и, вероятно, положительно повлияло на отношение к ним британских военных, ведь римское духовенство трактовало дивизию «Галичина» как своих подопечных. [40] Поскольку Международная организация по делам беженцев (International Refugee Organization) не сочла дивизионников имевшими право на получение пособия (ведь их классифицировали, как вражеский персонал, сдавшийся в плен), Центральное Украинское вспомогательное Бюро (Central Ukrainian Relief Bureau, далее ЦУВБ) обратилось за помощью в деле дивизии в Ватикан. [41] В ноябре 1946 года представители ЦУВБ встретились с апостольским делегатом в Лондоне с просьбой, чтобы Папа Римский вмешался в решения, касающиеся дивизии:

"[...] чтобы, когда союзники выведут войска, членам дивизии была предоставлена возможность иммигрировать в разные страны, а не являться принудительно репатриированными [...] было предложено [...] в случае срыва договоренности с итальянским правительством, предоставить им возможность стать гражданами Ватикана, пока у них не появится возможность иммигрировать." [42]

В декабре 1946 года Богдан Панчук, директор Канадской миссии помощи украинским жертвам войны, также заявил, что "очень важно отметить, что Ватикан помогает в основном тем, кто не имеет права на помощь от межнациональной организации [по делам беженцев ...] Ватикан НЕ, повторяю, НЕ ограничивает своей помощи только для католиков, но и помогает многим другим, независимо от их религии. Ватикан получает большие квоты виз для стран Южной Америки и мы должны приложить все усилия, чтобы получить их как можно больше для наших людей со статусом «СЭП», и для тех, кто находится в Италии, Австрии и Германии и не имеют права на помощь [от межнациональной организации по делам беженцев]". [43]

Иван Музычка, бывший дивизионник, который впоследствии стал украинским греко-католическим священником в Риме, утверждал: как только дивизионники услышали о возможности репатриации, находясь в британском лагере «СЭП», двое солдат сбежали из лагеря, что, по словам Музычка, было несложно, и прибыли в Рим, чтобы предупредить Ивана Бучко о возможной репатриации. Музычка рассказывает, что «Кир Бучко пошел в позднюю ночь к папе Пию ХІІ. [...] Похоже, что папа сейчас же соответствующими путями обратился к британскому [sic] штабу, чтобы не допустить такого шага.» [44] Неизвестно, эта ли активная защита «Галичины» греко-католической церковью под протекторатом Рима была одним из решающих факторов, который отдалил возможность насильственной репатриации. Однако эта связь с церковью безусловно стала частью развития нарратива о дивизионниках, который дистанцировал их от принадлежности к немецкой армии и приблизил к признанию их именно украинским подразделением. В свою очередь, эти факторы дали возможность британским властям создать нарратив, который изображал дивизию, как потенциально пригодную для перевозки в Великобританию. Однако, основным фактором, который позволил переезд дивизии в Великобританию, был вывод британской комиссии по проверке беженцев.

В тему: «Немецкий руками уничтожить все большевистской» Украинцы в абвер: Зондерштаб «Р»

Отчет комиссии по проверке беженцев

Британская делегация имела целью оценить - согласно Ялтинским соглашений - были ли бывшие дивизионники, или определенная их часть, юридически обязаны быть репатриированными в СССР, или возможно было позволить им переехать в Британию, как военнопленным. В случае их перевозки в Британию в качестве военнопленных, дивизионники должны быть задействованы, как дешевая рабочая сила, заменяя немецких военнопленных, которых надлежало репатриировать. Для того, чтобы понять процесс проверки дивизии британской комиссией, необходимо проанализировать документ, который можно считать одним из важнейших доказательств, использованных в поддержку перевозки дивизионников в Великобританию и для предоставления им статуса перемещенных лиц («Ди-Пи»), а затем и статуса гражданских. Такой анализ позволяет объяснить предпосылки прибытия дивизии в Великобританию и дает представление о том, как проводились проверки людей со статусом «СЭП» в лагерях, контролируемых британскими властями.

«Отчет комиссии по делам беженцев по украинцам в лагере вражеского персонала, сдавшегося в плен («СЭП») № 374, в Италии» (Refugee Screening Commission Report on Ukrainians in SEP374 Italy) [45] послужил главной официальной базой для принятия решений по дивизии. В отчете утверждается, что те, кто находится в лагере «СЭП» № 374, «были либо захвачены в немецкой форме, или работали в Германии как гражданские лица и присоединились к первой украинской дивизии незадолго до капитуляции». [46] Согласно отчету, они предварительно принадлежали к трем пехотным полкам, артиллерии, подразделениям снабжения, инженерному батальону, подразделениям связи, полку отбора кадров, технической сотне, батальону фузилеров, санитарной части, противотанковой части, дивизионному штабу и штабу войск. Всего, отчет насчитывает 8272 мужчин, хотя «количество заключенных время от времени меняется из-заз побегов, перевода в больницу и т.д.». [47] Эти лица ранее не проходили проверок и британские чиновники в то время имели ограниченные сведения о конкретных лицах или всей дивизии. Мало у кого из солдат были документы вроде расчетных книжек немецкой армии, и только «один или двое из них имели довоенные гражданские польские удостоверения личности» [48], что создавало трудности для установления личности. Так, комиссия провела собеседование с комендантом лагеря, майором Яскевичем и главным образом возложилась на его изложение истории дивизии. Решение комиссии полагаться на рассказ Яскевича кажется очень удобным, ведь в таком случае не возникало сложных вопросов и не появлялась потребность дальнейшего расследования. Изложение Яскевича согласовывалось с общими выводами отчета комиссии, которая склонялась к мысли, что украинцы не являлись «прогерманскими в глубине души» [49], а это способствовало формированию положительного мнения о дивизионниках среди британцев. Такие выводы соответствовали тем нарративам, которые дивизионники создавали сами о себе (основывая лагерный «университет», держа тесную связь с греко-католической церковью и т.д.).

Отчет сообщает, что выборка украинских воинов, которых комиссия отобрала для опроса, состояла из 219 человек, что составило примерно 2,5% общего количества пленных дивизионников. Вопрос наличия беспристрастных переводчиков комиссия не нарушала: «кроме как в случае мистера Брауна, который мог допрашивать мужчин на русском, необходимо было привлекать украиноязычных переводчиков, которые сами были пленниками лагеря». [50] Для того, чтобы избежать разногласий, информацию, полученную от дивизионников, сверяли с изложением Яскевича. Однако, вероятно, что остальные мужчины знали, что именно рассказал Яскевич комиссии. Как и следовало ожидать, такая перекрестная проверка, по утверждению Дэвида Галдейна Портера, чиновника, ответственного за работу комиссии по проверке беженцев [51], не создала никаких серьезных разногласий и «не было обнаружено ни одной особенно подозрительной личности». [52] Опять же, отсутствие «подозрительных лиц» было удобным, потому что это не требовало от британской комиссии детального расследования дела дивизионников. Следующей значительной проблемой отчета является то, что 1-я украинская дивизия Украинской национальной армии и дивизия Ваффен СС «Галичина» в нем рассматриваются как две разные дивизии. Однако, как описано в первой главе, 14-я гренадерская дивизия Ваффен СС (1-я галицкая) (14 Waffen-Grenadier-pision der SS (galizische Nr 1), сформированная весной 1943 года, стала известной как 1-я украинская дивизия Украинской национальной армии после 25 апреля 1945 года под командованием генерала Шандрука. Поэтому, члены дивизии, которые оказались в «СЭП» лагере в Италии, вступили фактически в то же военное формирование, известное как Ваффен СС «Галичина», или как 1-я УД УНА, в зависимости от времени их зачисления на военную службу. Поэтому, или британская комиссия не осознавала, что Ваффен СС «Галичина» и 1-я УД УНА были одной и той же дивизией, или они решили воспринимать ее как два отдельных формирования, чтобы избежать трудностей, связанных с принадлежностью дивизии к Ваффен СС. Отчет упрощает вопрос «двух дивизий», предполагая, что нет «ничего подозрительного в том, что некоторые мужчины не знают точно, в какой дивизии они были, и вероятно, что они назвали ее 1-й Галицкой дивизией, потому что для них это была первая дивизия, сформированная из украинцев из Галичины.» [53]

Команда Портера принимает слова одного из офицеров, который утверждал, что «СС» было исключено из названия дивизии по просьбе украинцев, и не выясняет дальше правдивость этого утверждения. Более того, Портер утверждает, что дивизию следует рассматривать как «обычную дивизию немецкой армии» [54], которая «однако, кажется, имела определенную подготовку войск СС, что объясняет, почему некоторые офицеры дивизии подали свой ранг как унтерштурмфюрер [Untersturmführer], [ 55] ранг войск СС, а не обычной немецкой армии. Эти умышленные или случайные предположения британцев имели значительное влияние на восприятие дивизии «Галичина»: принадлежность к Ваффен СС ассоциировалась с совершением военных преступлений; восприятие «Галичины» как «обычной дивизии немецкой армии» лишало такой ассоциации и делало членов дивизии более пригодными для переселения в Великобританию.

В тему: «Мифы Второй мировой войны». Без оправдания и осуждения

Далее отчет переходит к описанию членов дивизии. Хотя иногда такое описание может соответствовать действительности, трудно согласиться с точностью общих выводов из-за очень малого количествао опрошенных лиц. Отчет утверждает, что

"почти все мужчины, которых мы опрашивали, были простого крестьянского типа, производя хорошее впечатление, не проявляя никаких признаков уклонения или непослушания; большая часть из тех, кого мы опросили, а также, на наш взгляд, и всего лагеря, пребывает в возрасте до 30 лет." [56]

Это предположение не соответствует информации о формировании дивизии. Известно, что дивизия «Галичина», скорее, привлекала преимущественно добровольцев среди городского населения, студентов, а также бывших офицеров, воевавших в Первой мировой войне, чем людей «крестьянского типа», о которых упомянуто в отчете. Павел Шандрук называет дивизионников цветом украинской интеллигенции из западных украинских земель. [57] Члены Военной управы даже утверждали, что УПА не удалось достичь желаемой поддержки и развития потому, что интеллигенция Галичины поддержала и присоединилась к дивизии, а не к УПА. [58] Однако, изображение дивизионников простыми трудолюбивыми людьми больше способствовало их переселению в Великобританию. Тот факт, что многие из бывших дивизионников были украинскими националистами, которые были политически активными до и во время войны, мог потенциально вызвать дальнейшие вопросы об их перевозке в Великобританию и получении гражданского статуса.

Отчет также описывает бывших солдат дивизии как «порядочных, простоватых людей», которые «считают себя принадлежащими к однородной группе, не связанной ни с Россией, ни с Польшей» и «не кажутся осознающими, что они совершили что-то плохое.» [ 59] Очевидно, что дивизионники убедили британских чиновников в своей однородности; они действительно считали, что входили в состав отдельной украинской этнической группы, а большинство из них придерживалось националистических взглядов, надеясь увидеть Украину независимой и от Польши, и от СССР. Однако, было бы неправильно утверждать, что никто из них сознательно не жалел об участии в войне в немецкой форме. В своих воспоминаниях дивизионники единогласно утверждают, что вступали в ряды немецкой армии не по политическим убеждениям (они утверждают, что были против нацистской идеологии), но только из необходимости, чтобы иметь возможность бороться против СССР. В своих интервью дивизионники также или поддерживают утверждение, что выбирали «меньшее зло», или открыто сожалеют, что вступили в ряды Ваффен СС, хотя и утверждают, что сделали это из лучших намерений и на благо своей страны. [60] Однако важно отметить, что воспоминания были написаны в послевоенный период, а интервью, использованные в этом исследовании, прошли спустя более шестидесяти лет после службы респондентов в дивизии «Галичина». Итак, мысли, высказанные бывшими дивизионниками, могли быть более наивными на протяжении их проверки в «СЭП» лагере, а британские чиновники могли воспринять такую наивность как признак простоты.

В тему: «Наша жизнь и борьба»

Отчет комиссии заявляет, что три старших офицера, опрошенные комиссией, Силенко, Никитин и Яскевич, «все были рождены в 1890-х в России, стали офицерами царской армии, и воевали против немцев в войне 1914-го года. После революции 1917-го года они боролись за «белых» против большевиков в Украинской армии [...] все трое поселились в Польше как политические беженцы с паспортами Нансена.» [61] Подполковник Силенко «представил комиссии, как будто это было произведение искусства, паспорт, выданный в 1918 году демократическим правительством Украины.» [62] Другие старшие офицеры (два полковника и один подполковник) «не были доступны, но я [Дэвид Галдейн Портер] уверен, что их история похожа на истории других.» [63 ] Удивительно, что старшие офицеры не были доступны для собеседования с комиссией в лагере «СЭП». Не менее странно, что уверенности Портера в том, что их истории не отличались бы от уже собранных историй других офицеров, оказалось достаточно для выводов о всей дивизии.

Отчет заявляет, что нет никаких доказательств, что кто-то из мужчин был советским гражданином, согласно британскому определению: «много мест, которые они подали как места своего рождения и/или проживания, являются маленькими селами и хуторами, которые, вероятно, могут быть обозначены лишь на крупнейших картах», [64] - утверждает Портер, и советует смело предполагать, что большинство мужчин, которые родились после 1919 года, родились в Польше и «проживали в Польше на 1 сентября 1939 года, а также, что подавляющее большинство тех, кто родился перед существованием Польши, не проживали в Советском Союзе по состоянию на 1 сентября 1939 года.» [65] Хотя эти предположения могли отражать реальность, не понятно, что именно побудило к ним, ведь, во-первых, лишь очень небольшая группа людей была опрошена, а, во-вторых, многие из опрошенных не имели паспортов, чтобы удостоверить свою личность и поэтому могли быть идентифицированы только по самоопределению. Но выводы Портера «решили» проблему тех дивизионников, которых потенциально можно было идентифицировать, как советских граждан и предотвратили насущную необходимость репатриировать их в СССР, таким образом предотвращая другой возможный скандал, как в случае с принудительной репатриации казаков. Портер признает, что «значительная часть их [дивизионников] действительно были гражданскими лицами, такими как работники организации Тодта, [66] которые присоединились к дивизии незадолго до того, как и сдалась в плен, как средство побега от немцев.» [67] Несмотря на признание этого факта, возможное присутствие гражданских лиц, включая происходивших из довоенной советской Украины, комиссия детальнее не расследовала.

Отчет представляет свой взгляд на советскую проверку дивизии и объясняет что, что прибыв 17 августа 1945 года, чтобы допросить дивизионников, полковник Яковлев начал свою кампанию по добровольной репатриации и решил: для того, чтобы «побороть общее сопротивление такой репатриации», необходимо было «устранить из лагеря «упорное фашистское меньшинство»». [68] Согласно отчету, одиннадцать мужчин были, действительно, изолированы от остального лагеря на определенный период по просьбе советской миссии, но им разрешили вернуться, потому что не было найдено никаких доказательств «терроризирования», [69] в котором советская миссия их обвиняла. Отчет также утверждает, что если советская миссия и имела какое-то влияние на украинцев, то оно заключалось только в том, чтобы убедить их никогда не возвращаться в Украину, вызвав «большое и, похоже, оправданное беспокойство у тех, кто еще имел там родственников.» [70] Отчет предполагает, что советская миссия поехала с выводом о том, что, согласно их определения, бывшие члены дивизии в Римини были гражданами Советского Союза, и поскольку миссии не удалось убедить их вернуться в СССР добровольно, советское правительство потребует их принудительной репатриации как военных преступников, когда мирный договор с Италией вступит в силу. [71] Таким образом, согласно отчету, британская комиссия понимала, что необходимо было найти быстрое решение вопроса дивизии, чтобы избежать возможной принудительной репатриации дивизионников.

В тему: Почему дела «пособников фашистов» были засекречены в СССР

Выводы Дэвида Галдейна Портера

В конце отчета комиссия выдвигает свои предложения по дальнейшей судьбе украинцев, сдавшихся в плен. Несмотря на то, что не был проведен перекрестный допрос - интервью были проведены «записывая, через переводчика, ответы мужчин на ограниченное количество подготовленных вопросов» и, насколько было известно комиссии, «мужчины могут частично или полностью обманывать, и даже их имена могут быть ложными» [72] - Дэвид Галдейн Портер все-таки приходит к выводу, что «[мы] можем смело предполагать, что, в общем, мужчины являются теми, кем себя называли и делали то, о чем рассказали». [73 ] Отчет все же советует:

“и) Выяснить, кто из мужчин, занесенных в именной протокол, фигурирует в списках Комиссии Организации Объединенных Наций по военным преступлениям, [74] или в Центральном реестре военных преступников и подозреваемых лиц, [ 75] или были специально обвинены российским или другими правительствами в совершении военных преступлений.

II) Выяснить, какие из подразделений, к которым относятся мужчины, имеют особенно плохую репутацию [war records].

Iii) Выяснить, соответствует ли известным фактам короткая история различных подразделений и дивизии в целом, полученная путем допросов. Возможно, есть шанс разыскать нескольких немецких офицеров дивизии и допросить их. Насколько известно, ни одного из них нет в этом регионе." [76]

Первый пункт было невозможно выполнить, учитывая недостаток объективного реестра настоящих имен или личных данных дивизионников и полагательства, в основном, на самоопределение членов дивизии. Второй пункт кажется тоже слишком амбициозным: принимая во внимание, что комиссия растерялась, пытаясь различить Ваффен СС «Галичину» и 1-ю УД УНА, маловероятно, что они бы достигли успеха в исследовании истории отдельных подразделений дивизии. Так вот, этот план рекомендуемых действий, включая третий пункт, так и не был реализован. Это еще раз подтверждает, что в отношении официальных решений, принятых британскими властями, дивизионщикам поспособствовал целый ряд побочных, или даже случайных ситуаций, например, неспособность комиссии провести сравнение изложения событий военного времени дивизионниками и немецкими офицерами, или отсутствие достаточно больших карт, чтобы установить места рождения некоторых членов дивизии. Все это, в сочетании с недостатком знаний британцев о том, кем именно были эти самые украинцы и нежелание чиновников вызвать очередной репатриационной скандал, помогло членам дивизии получить разрешение переехать в Великобританию и избежать репатриации.

В то же время, британская комиссия была несколько обеспокоена тем, что некоторые из дивизионников действительно были советскими гражданами, даже согласно британскому определению. Отчет заявляет, что «если мы примем всех их, как перемещенных лиц, нас могут справедливо обвинить в укрывательстве российских [sic] предателей». [77] Однако, дальше отчет утверждает, что "по вопросу национальности, эти мужчины действительно пользуются своей ситуацией. Их можно отнести к советским гражданам из-за того, что их местом рождения и/или местом жительства на 1.09.1939 была Польша, и поэтому они, согласно нашему определению, избегают всех наказаний русскими [sic] за оказание помощи врагу; польские власти также, очевидно, не имеет права наказать их потому, что та часть страны, из которой они происходят, больше не является частью Польши." [78]

Все же, по мнению комиссии, дивизионники подпадали под определение «предателей», [79 ] будучи «людьми, которые оказали помощь и поддержку врагу». [80] Портер приходит к выводу, что «это определение, несомненно, касается большинства, если не всех этих украинцев». [81] Это, однако, не повлияло на рекомендацию британского чиновника не репатриировать дивизионников. Портер также объясняет причины, которые, по его мнению, лежали в основе решения украинских солдат вступить в дивизию «Галичина»:

"а) надежда на получение действительно независимой Украины.

б) не зная четко, что они делали, например, потому, что другие украинцы, которых они знали, к тому времени уже согласились вступить в дивизию.

с) как альтернатива принудительным работам и т. п., или проживанию на территории, контролируемой Советским Союзом.

г) чтобы дать пощечину россиянам, которых они всегда называют «большевиками»». [82]

Считая участников дивизии «не прогерманскими в глубине души», [83] Дэвид Галдейн Портер верит, что их поддержка немецкой армии была «случайной, а не основополагающей». [84] Их стремление к независимой Украине, по его мнению, были «наивными и нереальными», но, «тем не менее, искренними». [85] Интересно, что много лет после войны, дивизионники также трактовали свои тогдашние желание обрести независимость, как наивные. В интервью Радіо Свобода Иван Музычка говорит:

"[м]ы понимали, что немцы войну проигрывают, но думали: вот именно сейчас дойдет до схватки между Западом и Советским Союзом. Мы тогда вылезем из леса, дивизия будет готова - и Запад победит Советский Союз, наконец воцарится истинная демократическая свобода, будет Украина, будет все ... А это была фантазия!» [86]

Среди причин выбора дивизии, а не Красной Армии, УПА или принудительного труда, сами бывшие дивизионники называют также возможность профессиональной подготовки, с последующим продвижением по службе в регулярной армии, перспективы карьерного роста, возможность получить продукты питания, одежду и боеприпасы, желание защитить свои семьи и чувство относительной безопасности. Кроме того, они часто утверждают, что их родители или старшие братья, которые уже служили в УПА, советовали им присоединиться к дивизии «Галичина», потому что такой шаг потенциально обещал лучшие личные и стратегические перспективы. [87] Очевидно, эти прагматичные соображения не были отмечены Портером. Выводы отчета вспоминают поведение украинцев, которые сдались в плен, как «образцовое»:

«[...] они не прибегали ни к какой подрывной деятельности и я [Дэвид Галдейн Портер] не думаю, что они это будут делать в будущем. Они, похоже, смирились с фактом, что в настоящее время в Европе для них нет места, и те из них, которые имеют жен и семьи в Советском Союзе, никогда их не увидят." [88]

Опять же, намеренно или из-за недостатка знаний, Портер избегает упоминания о многих дивизионниках, которые были лицами политически ангажированными, причастными к националистическим движениям до и во время войны. В свою очередь, отчет отмечает их личные трагедии, и укрепляет их имидж как людей, которые не повлекут за собой никаких проблем, если их переместят из лагеря «СЭП».

Портер считает, что если это соответствует британским официальным отношениям с СССР и Польшей и критериям, по которым предоставляются статус перемещенных лиц,

"исходя из гуманного инстинкта [...] и принимая во внимание, что уже долгое время прошло после войны [...] всех этих украинцев следует классифицировать как перемещенных лиц; и я бы добавил, делая особый упор на том, что если такое решение будет принято, то необходимыми будут немедленные действия, а не высокопарные резолюции, чтобы убедиться, что Международная организация по делам беженцев [International Refugee Organisation] или Межправительственный комитет по делам беженцев [ Intergovernmental Committee on Refugees] сможет обеспечить им эффективную защиту, как перемещенным лицам, от передачи их из Италии советскому правительству итальянским правительством, до того, как Договор вступит в силу." [89]

Отчет в отношении дивизионников вышел полностью положительным и одновременно отвечал отношениям Британии с СССР и Ялтинским соглашениям, а потому не создавал никаких препятствий британскому правительству принять предложения Портера и позволить дивизионщикам переехать в Великобританию.

Мысли об отчете среди специалистов, изучающих историю дивизии, до сих пор разделены. Сол Литтман называет его «шедевром бюрократического письма, в котором он [Портер] признается во всех недостатках отчета, и все же ему удается подать правительству именно те выводы, которые правительство желает видеть.» [90]

В свою очередь, Тарас Гунчак использует утверждение отчета, чтобы подчеркнуть, что дивизионники были «тщательно проверены британской комиссией к перевозке их в Англию [sic]». [91] Гунчак утверждает, что

"оценка прошлого дивизии британским правительством и последующее решение правительства Канады о положительном решении дела членов дивизии является подходящей эпитафией для подразделения, которое подверглось критике с разных сторон по политическим причинам, а не потому, что он на самом деле делало во время войны." [92]

Трудно не заметить нечаянную иронию в словах Гунчака: отчет Портера 1947 году, как и отчет комиссии Дешена (Deschênes Commission) в 1980-м, который частично опирался на отчет Портера, действительно раскрывают большие политические дилеммы, с которыми столкнулись британское и канадское правительства в отношении дивизии, а не то, что именно дивизия делала во время своей активной военной службы. Таким образом, отчет не способствует точному освещению дивизии на время ее пребывания в лагере «СЭП» в Римини, потому что его выводы основаны на информации, полученной только от около 200 мужчин, и не является надежным доказательством непричастности дивизионников к военным преступлениям и отсутствии причин для их репатриации в СССР. Однако, что этот отчет действительно освещает, так это понимание того, как британцы решали вопрос дивизионников. И указывает на то, что решение союзниками по перемещенным лицам, военнопленным и сдавшимся в плен было, прежде всего, прагматичным, а иногда даже случайным.

В 1947 году впечатление Портера о дивизии «Галичина» разделяли и другие чиновники; схожие мысли можно найти и в изложении Хиллса, где он отмечает «неразбериху о точной идентичности и географическом происхождении этих восточноевропейских крестьян, чья родина была печальноизвестна из-за своих неустойчивых границ и изменяющуюся государственную власть». [93] Эта географическая дилемма была безусловно использована в решении не классифицировать дивизионников, как советских граждан. Нежелание британцев «подвергаться скандалу насильственной репатриационной операции» [94] тоже способствовало положительному решению о дивизии. Все же главным фактором, который позволил избежать репатриации, стала нехватка имеющихся доказательств участия дивизии в военных преступлениях. «Лоскутки бумаги с написанными на них именами, которые советская миссия иногда подавала в штаб-квартиру субрегионального офиса, были выброшены» [95] без дальнейшего расследования. Тот факт, что советская миссия не имела прямых доказательств, чтобы доказать причастность дивизионников к военным преступлениям, означал, что британская власть не была обязана помогать им в принудительной репатриации 8 тыс. украинцев.

Как и Портер, Хиллс считал, что «настоящая сила украинцев заключается в их сплоченности, их относительной грамотности и чрезвычайном национальном самосознании». [96] Хотя такой вывод является обобщенным и частично неточным, коллективные качества бывших участников дивизии имели значительное влияние на создание положительного нарратива о дивизионниках для британцев. Их положительные черты включали наличие собственного языка, религии и истории, а также тот факт, который раз за разом подчеркивала британская власть, что дивизионники «считали себя частью украинской освободительной армии, используя Германию как союзницу в борьбе против большевизма». [97] Из доступных документов понятно, что решение разрешить переселить украинских дивизионников в Великобританию было принято на уровне министерств иностранных дел, обороны и внутренних дел (Foreign, War, Home Offices), при участии самого премьер-министра, Клемента Aттли. Протокол встречи, которая состоялась в министерстве внутренних дел (отделе по делам иностранцев (Aliens Department)) 10 июля 1947 года, чтобы «сделать предварительный обзор состояния и перспектив украинцев, сдавшихся в плен и зависимых от них лиц» заявляет, что

"мужчины сдались в плен вооруженным силам Великобритании, были под их опекой в течение двух лет в Италии, и были привезены сюда [в Великобританию] с согласия премьер-министра в качестве альтернативы выселения и судьбы, которая могла бы ждать их в России [sic]. Несмотря на некоторые общие обвинения в грубости, которые иногда случались в адрес украинцев, индивидуальная проверка не обнаружила никого, кого можно было классифицировать как военного преступника." [98]

Хотя нет доступных документов, которые бы четко подтверждали, что именно эти причины повлияли на контроверсионное решение британских властей позволить более 8 тыс. украинцам, сдавшимся в плен, переехать в Великобританию, понятно, что к переезду дивизии в Великобританию привело сочетание различных факторов, таким образом, делая судьбу Ваффен СС дивизии «Галичина» уникальной в сравнении с другими группами, такие как казаки, которые также воевали против СССР, считали себя национально и этнически отличной группой, и частью освободительной армии.

Этот текст является переводом третьей главы книги: Olesya Khromeychuk. "Undetermined" Ukrainians: Post-War Narratives of the Waffen SS 'Galicia "pision. (Oxford: Peter Lang, 2013). Украинский перевод пятого раздела книги опубликован здесь: “Сприйняття колабораціонізму Другої світової війни в сучасній Україні”

Авторизованный перевод с английского Ирины Сандалович.

В публикации использованы иллюстрации, предоставленные автором и заимствованные из открытых источников.

____________________________________

Олеся Хромейчук - историк, стипендиат Фонда Леверхьюма и научный сотрудник в Университете Восточной Англии (University of East Anglia), где преподает советскую историю и изучает участие и изображение женщин в военных группировках времен Второй мировой войны. В 2011 году защитила докторскую диссертацию в Великобритании в Школе Славянских и Восточно-Европейских Исследований (UCL School of Slavonic and East European Studies). Она является автором книги «" Undetermined "Ukrainians. Post-War Narratives of the Waffen SS "Galicia" pision» (Oxford: Peter Lang, 2013).

[1] См. «Repatriation of Soviet Citizens», National Archives (Национальный Архив Великобритании, дальше NA) CAB/129/10, 20 мая 1946 года, приложение 3, с. 4.

[2] Там же, с. 1.

[3] Там же.

[4] Там же.

[5] «Conclusions of a Meeting of the Cabinet held10 Downing Street, SW1», (NA) CAB 128/5, 6 июня 1946, с. 114.

[6] Там же.

[7] «Repatriation of Soviet Citizens», (NA) CAB/129/10, 20 мая 1946 года, с. 2.

[8] Отсутствие подтверждения советского гражданства, однако, не остановило британцев в мае 1945 года прибегнуть к насильственной репатриации казаков, среди которых были «белые» эмигранты и беженцы из царской России, которые никогда не жили в Советском Союзе. См. Nikolai Tolstoy, The Minister and the Massacres (London: Century Hutchinson, 1986), с. XIV.

[9] «Revision of Geneva Conventions on War Victims», 10 марта 1949, (NA) CAB/129/33, с. 7. Хотя документ датируется 1949 годом, речь идет о критике обязательной репатриации, которая началась сразу после окончания войны.

[10] Там же.

[11] Сол Литтман (Sol Littman) утверждает, что 21 мая 1945 года 5 корпус, который отвечал за вражеский персонал, сдался в плен, в том числе и дивизионников, и получил указание не считать русский корпус (состоящий из русских эмигрантов) советскими гражданами, но трактовать 15 казачий кавалерийский корпус, как советских граждан, которые, соответственно, подлежат репатриации. Согласно Литтману, дивизия «Галичина» «исчезла» из списка тех, кого потенциально могли бы классифицировать, как советских граждан, которые могут быть насильно репатриированы, и никаких дальнейших указаний относительно дивизии не было дано - до их переселения в северной Италии. См. Sol Littman, Pure Soldiers or Sinister Legion, The Ukrainian 14th Waffen-SS pision (London: Black Rose Books, 2003), с. 107. Однако, неудивительно, что дивизия «Галичина» не была включена в это указание, так как в то время не было принято никакого четкого решения по национальности или гражданству дивизионников. Обсуждение этих вопросов произошло позже. См. «Secretariat and Statistics memo to SO I Secretariat, Subject: Ukrainians - Recording by Nationality», (NA) LFWP/EAW, 11 марта 1947 года.

[12] Интервью с Б. 27 декабря 2006 года (Львов); Интервью Б., 20 мая 2007, 2 декабря 2007 года (Лондон); Интервью с К., 14 апреля 2010 года (Торонто).

[13] Из интервью с бывшими дивизионниками (C., 26 декабря 2006 года (Тернополь), Б., 20 мая 2007 года (Лондон)) и из переписки с о. Иваном Музычко (Иван Музычка к Олесе Хромейчук, Рим, 11 сентября 2009 года), частный архив автора.

[14] Mark Wyman, DPs: Europe's Displaced Persons, 1945-1950 (Ithaca, NY: Cornell University Press, 1998), с. 80.

[15] Денис Сесил Хиллс (Denis Cecil Hills 1913-2004) был путешественником, писателем, лингвистом, офицером военной разведки и учителем. В 1947 году он написал отчет, который осуждал принудительную репатриацию в Восточную Европу, и рассказывал о тайной защите многих военнопленных в британской зоне. В то время этот документ распространялся анонимно, как написанный так называемым «Капитаном А» («Capt A»). Вот как он объяснил свою причастность к военнопленным: «Многие из них избежали [приказов] по нашему сговору [...]. Несколько россиян я зарегистрировал как поляков. Нескольких я поощрил бежать из своих лагерей, которые не были под бдительной охраной [...]» (из некролога, написанного Ричардом Гринфилдом, (Richard Greenfield, "Denis Hills. Post-Yalta whistle-blower later sentenced to death by Idi Amin”, The Independent, 11 мая 2004 года). Статья «Вы серая масса» («You are the Grey Mass», The Spectator 23/30 (декабрь, 1989 года)), написанная Денисом Хиллсом, очень популярна среди бывших дивизионников в Великобритании.

[16] Denis Hills, «You are the Grey Mass», The Spectator 23/30 декабрь (1989), с. 14. Около 1300 дивизионников сдались в плен американским войскам и содержались как военнопленные в американской зоне и позже были освобождены. См. Андрій Боляновський, Дивізія «Галичина». Історія (Львів: ІУ, 2000), с. 354, та Littman, Pure Soldiers, с. 96.

[17] Hills, «You are the Grey Mass», с. 14.

[18] «Screening Commission Report», (NA) HO/213/1851, с. 4.

[19] В своей книге Pure Soldiers, с. 110, Литтман указывает, что 350 мужчин вернулись в СССР, тогда как Иван Музычка утверждает, что 735 человек решили вернуться в Советский Союз. См. интервью с Иваном Музычко, которое записала Наталья Кудрик: «Ми наївно мріяли про вільну Україну», Радіо Свобода, 7 мая 2010 года Тарас Гунчак утверждает, что «1052 солдата добровольно согласились вернуться домой» и «176 мужчин решили присоединиться ко II корпусу», то есть к польскому корпусу под командованием генерала Владислава Андерса (Władysław Anders). См. Taras Hunczak, On the Horns of a Dilemma, (New York: University Press of America, 2000), с. 161.

[20] Mark R. Elliott, «Pawns of Yalta: Soviet Refugees and America's Role in their», The Journal of American History 69/4 (март 1983), с. 1031-3.

[21] Hills, «You are the Grey Mass», с. 14.

[22] Этот временный лагерь Лев Стеткевич описал, как открытое поле пшеницы. Дивизионники собрали пшеницу по команде британских офицеров и разложили лагерь на поле. Этот эпизод показывает, какими неподготовленными были британские чиновники в конце войны для того, чтобы иметь дело с большим количеством военнопленных. Этот недостаток подготовки способствовал общей несостоятельности проводить тщательную проверку военнопленных. См. Лев Стеткевич. Як з Бережан до кадри (Тернопіль: Джура, 1998), с. 137-43.

[23] См. Боляновський, Дивізія «Галичина»; Василь Верига, Слідами батьків: нариси історії 30 полку Дивізії «Галичина» І-ої дивізії Української Національної Армії (Львів: Братство кол. Вояків І-ої УД УНА, 2002 р.); Стеткевич, Як з Бережан.

[24] См. Стеткевич, Як з Бережан, с. 140 и Hunczak, On the Horns of a Dilemma, с. 161.

[25] «Восточные рабочие» (Ostarbeiter, остарбайтеры) - официальный термин, введенный в нацистской Германии для определения людей ненемецкого происхождения, проживающих преимущественно на территории Рейхскомиссариата Украина, и вывезенных в Германию на принудительные работы.

[26] Hills, «You are the Grey Mass», с. 14.

[27] Интервью Б., 15 ноября 2009 года (Лондон).

[28] См. Стеткевич, Як з Бережан, с. 147.

[29] Hills, «You are the Grey Mass», с. 14.

[30] Там же.

[31] Понятие «родины» было не простым для многих дивизионников: они объясняли, что они не могли воспринимать СССР как свою родину, несмотря на то, что территория, на которой они родились, в то время вошла в состав Советского Союза. Из интервью с бывшими дивизионниками С., 26 декабря 2006 года (Тернополь), Б., 27 декабря 2006 года (Львов), Б., 15 ноября 2009 года (Лондон). Похожие мысли были высказаны и польскими солдатами, воевавшими в британской армии, многие из которых были из Львова. Они чувствовали, что хотя они и боролись за свою родину и выиграли войну, у них не было больше родины, куда бы они могли вернуться.

[32] Hills, «You are the Grey Mass», с. 14.

[33] Там же.

[34] Там же.

[35] Там же.

[36] Интервью Б., 20 мая 2007 года, 9 сентября 2007 года (Лондон). См. Микола Вірний, Наша Доля (Київ: Ярославів Вал, 2007 р.), с. 5; Стеткевич, Як з Бережан, с. 160.

[37] Стеткевич, Як з Бережан, с. 148-9.

[38] Hills, «You are the Grey Mass», с. 14.

[39] Интервью Б., 20 мая 2007 года (Лондон) и из переписки с о. Иваном Музычка (Музичка к Хромейчук, Рим, 11 сентября 2009 года), частный архив автора. См. Hunczak, On the Horns of a Dilemma, с. 161-2.

[40] Хотя в рассекреченных британских архивных материалах непосредственно об этом речь не идет, такое мнение существовало среди самих дивизионников. (Из интервью с Б., 20 мая 2007 г.; 5 декабря 2007 года (Лондон) и из переписки с о. Иванном Музычка (Музичка к Хромейчук, Рим, 11 сентября 2009 года), частный архив автора) см. также Стеткевич, Як з Бережан.

[41] AO, Panchuk Collection, Box 27 7 июня 1950, в Alti Rodal, Ukrainian “Halychyna” (Galician) Waffen-SS pision, Commission of Inquiry on Nazi War Criminals in(the Deschênes Commission, 1986), раздел XII - часть 3, с. 16.

[42] AO, Panchuk Collection, Box 27 re: interview with Apostolic Delegate in London, AJ Yaremovich's "Report on Interview with Apostolic Delegate", 14 ноября 1946 года, Rodal, раздел XII - часть 3, с. 16.

[43] AO, Panchuk Collection, Box 22 GRB Panchuk to UCRF / UUARC, 12 декабря 1946, в Rodal, раздел XII - часть 3, с. 16.

[44] Музичка к Хромейчук, Рим, 11 сентября 2009 года, частный архив автора.

[45] (NA) HO/213/1851, «Screening Commission Report», 21 февраля 1947 года.

[46] Там же, с. 1.

[47] Там же.

[48] Там же.

[49] Там же, с. 6.

[50] Там же, с. 2.

[51] Дэвид Галдейн Портер (David Haldane Porter) был членом комиссии по проверке беженцев Фицроя Маклейна (Fitzroy Maclean). Маклейн был дипломатом и членом британского парламента. У него была репутация специалиста по вопросам СССР. См. Stephen Dorril, MI6 (London: Fourth Estate, 1998), с. 188. См. также Littman, Pure Soldiers, с. 117.

[52] (NA) HO/213/1851, с. 2.

[53] Там же, с. 2.

[54] Там же.

[55] Там же. Унтерштурмфюрер (Untersturmführer) - это ранг войск СС (Schutzstaffel (SS)), созданный в июле 1934 г.

[56] (NA) HO/213/1851, с. 2.

[57] См. протокол заседания Военной Управы 22 августа 1947 года в Мюнхене, в Роман Колісник, Військова Управа та українська Дивізія Галичина (Київ: Ярославів вал, 2009 р.), с. 253. См. также Ігор Аркуша, «Дивізія СС «Галичина». Правда і вигадки», Народний оглядач (27 апреля 2007 г.).

[58] См. Протокол заседания Военной Управы 22 августа 1947 года, в Колісник, Військова Управа, с. 266.

[59] (NA) HO/213/1851, с. 2.

[60] Интервью с С., 26 декабря 2006 года (Тернополь); интервью Б., 27 декабря 2006 года (Львов); интервью Б., 20 мая 2007 года, 9 сентября 2007 года (Лондон).

[61] (NA) HO/213/1851, c. 2-3. Паспорт Нансена был международно признанным удостоверением личности, впервые выданным Лигой Наций беженцам без гражданства. Он был разработан Фритьефом Нансеном (Fridtjof Nansen) в 1922 году.

[62] (NA) HO/213/1851, c. 3.

[63] Там же, с. 2.

[64] Там же, с. 3.

[65] Там же.

[66] Организация Тодта (Organisation Todt) была парамилитарной военно-строительной организацией. Она была названа в честь ее основателя, известного нациста и инженера, Фрица Тодта (Fritz Todt). Организация была ответственной за целый ряд инженерных проектов в Германии и на оккупированных территориях.

[67] (NA) HO/213/1851, с. 3.

[68] Там же, с. 4.

[69] Там же.

[70] Там же.

[71] Согласно итальянским мирному договору, Италия обязалась задержать и сдать под суд всех лиц, обвиняемых в военных преступлениях. Некоторые авторы подчеркивают, что Сталин лично требовал репатриации дивизии «Галичина» на Потсдамской конференции. См. Littman, Pure Soldiers, с. 115; Nikolai Tolstoy, The Victims of Yalta (London: Corgi Book, 1986), с. 258-68.

[72] (NA) HO/213/1851, с. 5.

[73] Там же.

[74] Комиссия Организации Объединенных Наций по военным преступлениям (United Nations War Crimes Commission, UNWCC), также известная как Комиссия Организации Объединенных Наций по расследованию военных преступлений (United Nations Commission for the Investigation of War).

[75] Центральный реестр военных преступников и подозреваемых (Central Registry of War Criminals and Security Suspects, CROWCASS) был создан для оказания помощи Комиссии Организации Объединенных Наций по военным преступлениям и правительствам союзников в отслеживании лиц, подозреваемых в совершении военных преступлений во время Второй мировой войны.

[76] (NA) HO/213/1851, с. 5.

[77] Там же. Использование слова «русские» вместо «советские» отражает колониальное отношение британских чиновников, которые принимали население Советского Союза, по сути, как русских.

[78] Там же, с. 6.

[79] В отчете эта дефиниция отмечается, как дефиниция профессора Ройса (Royes). Отчет не объясняет роль профессора Ройса и почему принято именно его определение.

[80] (NA) HO/213/1851, с. 6.

[81] Там же.

[82] Там же.

[83] Там же.

[84] Там же.

[85] Там же.

[86] Интервью с Иваном Музычкой, записала Наталья Кудрик: «Ми наївно мріяли про вільну Україну», Радіо Свобода, 7 мая 2010 года.

[87] См. протокол заседания Военной Управы 22 августа 1947 года в Мюнхене, у Колісник, Військова Управа, с. 258.  Интервью с С., 26 декабря 2006 года (Тернополь); интервью Б., 27 декабря 2006 года (Львов); интервью Б., 20 мая 2007 года, 9 сентября 2007 года (Лондон).

[88] (NA) HO/213/1851, с. 7.

[89] Там же.

[90] Littman, Pure Soldiers, с. 129.

[91] Hunczak, On the Horns of a Dilemma, с. 162.

[92] Там же, с. 163. Выводы Комиссии Дешена (Deschênes Commission) проанализированы подробно во второй главе книги.

[93] Hills, «You are the Grey Mass», с. 14.

[94] Там же.

[95] Там же.

[96] Там же.

[97] Там же.

[98] (NA) LAB 8/98 «Foreign Office proposals regarding Ukrainian Prisoners of War», 10 июля 1947

Олеся Хромейчук, опубликовано в издании Україна модерна

Перевод: Аргумент

В тему:

• Дивизия «Галичина»: ошибка, оплаченная дважды
• История предубеждений: восприятие дивизии «Галичина» в 1947 и в 2011 годах
• Ярослав Веньгер: история «дивизионника» в Британии
• Украинская Народная Самооборона в Галиции. Часть 1
• «Бандеровцев»-россиян в войсках «СС» было больше «бандеровцев»-украинцев в несколько раз