Оборона Винницы в 1651-м: факты и мифы

Версия для печати

В прошлом году минуло 360 лет со времени обороны Винницы полковника Ивана Богуна. Для жителей города тема «московского ледового побоища» имеет столь мифологизированный характер, что разобраться, где историческая правда, а где миф, под силу разве что специалисту.  

Запутаться рядовому винничанину и гостю города «помогает» все, начиная от источников и заканчивая памятными знаками, которые стоят в несоответствующих местах.

Итак, попробуем разобраться в перипетиях древности.

18 августа 1649 года был подписан судьбоносный для казацкой Украины и Речи Посполитой Зборовский договор. На тот момент основной задачей как польской, так и украинской стороны было соблюдение status quo. Со стороны Хмельницкого было инициирован вопрос об установлении «демилитаризованной полосы» между землями Войска Запорожского и Речи Посполитой.

Но все потуги для примирения кажутся призрачными, ведь польская сторона продолжает рассматривать силовой вариант «диалога» с Войском Запорожским. В октябре 1650 года король Ян Казимир сообщил папскому представителю Д. Торресу о планах зимнего наступления на казацкие территории. Как ни странно, но польский король до сих пор не понимал всей серьезности ситуации, сложившейся на территории Украины, и надеялся после ожидаемого подавления «мятежников» начать войну с Турцией за венецианские деньги уже в союзе с козаками1.

В том же месяце участились провокации польского войска на территории, которая контролировалась казаками. В ноябре 1650 года брацлавский воевода Станислав Лянцкоронский получил жалобу от брацлавского полковника Кривенко о попытке солдат овладеть пограничными городами Мурафой и Красным. Причину этих конфликтов рассмотрим позже.

Очевидно, что Хмельницкий стремился избежать войны с Польшей, ведь это означало бы новый виток кровопролития, сказывалась и тяжесть содержания армии в боевой готовности в зимнее время. Проблему представлял сам факт предстоящих военных действий, ведь казаки не могли нанести превентивный удар без участия татар, ибо это было бы нарушением Зборовского договора именно казацкой стороной. Следствием такого сценария мог быть переход ненадежных союзников из Крыма на сторону Яна Казимира, ведь после демарша татар на Зборовском поле в августе 1649 г. можно было ожидать и такого развития событий.

А в Варшаве тем временем полным ходом шла подготовка к будущему «Зимнему походу». Польный коронный гетман Мартын Калиновский 20 января 1651 года разослал приказ о сборе войск и уже в начале февраля отправился в направлении Бара, готовясь к выступлению против «мятежного хлопов».

Зимняя кампания польного гетмана Речи Посполитой Мартына Калиновского на Подолье в феврале-марте 1651 г.

Узнав о начале похода, брацлавский полковник Данило Нечай, согласовав действия с Чигирином, перегруппировал войска в приграничных городах Ямполе, Красном, Шаргороде и Стене. Главные силы казацкий полковник сосредоточил в городке Красное.

Между казацкими и польскими дипломатами не утихали споры за эти населенные пункты. Предложенную Варшавой «Зборовскую линию» Брацлав-Ямполь не признал ни Хмельницкий, ни казацкая старшина, которая и дальше расценивала эти города как свои. Зато линия у крепости Бар признавалась границей с казачьего стороны. Именно на основе этих противоречий и происходили упомянутые пограничные конфликты в октябре 1650 года. Вместе с действиями Даниила Нечая они родили новый повод для войны.

19 февраля польское войско двинулось из Бара и в тот же вечер остановилось в местечке Станиславчик. Дальнейший ход событий поведал Веспасиан Коховский: «Калиновский, узнав, что тот (Нечай - авт.) себе безопасно производит вакханалии в Красном, дав себе духа на запусти, - полагаясь на то, что Шпаченко держит стражу, - постановил поскорее пустить на Бахуса Марса...» 2.

Дело в том, что Нечай, удачно совершив передислокации войска, принялся спокойно отмечать начало последней недели перед Великим постом - Масленицы в воскресенье, выставив в соседнем с Красным селе Ворошиловке отряд сотника Шпаченко, который в случае опасности должен был предупредить общество о противнике. 20 февраля Калиновский направил небольшой отряд конницы во главе с Корицким для ликвидации Шпаченко, а сам ночью подошел к Красному. Именно той ночью де-факто и был нарушен Зборовский договор и начат новый этап боевых действий. Сотня была наголову разгромлена, а Шпаченко, вместо того чтобы предупредить Нечая об опасности, бежал в Мурафу 3.

Той трагической ночью в городке Красное случилась «оказия»: казацкий отряд города, то ли по причине сна, то ли после празднования, в темноте не смог отличить вражеские знамена поляков и, перепутав отряд Калиновского с уже уничтоженным отрядом Шпаченко, подпустил вражеское войско к самым стенам города. Здесь уместно процитировать летописца польского войска, участника похода Станислава Освенцима: «Нечай... убедившись, что дело не до шуток, вскочил на коня и бился, как положено храброму юноше, жезлом своим подгоняя казаков в битве. Но среди беспорядка и суматохи он не мог организовать сопротивления и, храбро защищаясь, погиб в битве сам и вместе с ним погибло много казаков» 4.

Условная могила полковника Данилы Нечая и в соседнем с Красным селе Черемошное. Согласно новым данным, его тело привезли в Киев и там похоронили в одном из киевских монастырей

Часть казаков во главе с Кривенко забрали тело Даниила Нечая, закрылась в замке и оборонялись там в течение трех дней. Когда последние защитники Красного уступили натиску войск противника, полякам открылась картина, которая поразила многих из них. Тело Нечая лежало на ковре посреди храма в замке, а при нем был брат и четыре священники совершали над ним чин отпевания. Всех их изрубили.

Смерть Нечая была очень весомым аргументом в украинско-польском противостоянии, ведь большинство казацких и шляхетских источников называют его «первым после Хмеля», единственным, кто осмеливался перечить воле украинского гетмана, руководителем внутренней оппозиции Богдану и, что самое главное в описываемых условиях - Нечай был непримиримым противником мира с Речью Посполитой.

Именно поэтому и Калиновский, и киевский сенатор Кисель после надругательства над городком Красное присылали письма скорби Хмельницкому по поводу смерти брацлавского полковника в надежде на компромисс, не забывая при этом упомянуть о якобы имеющейся вине самого Нечая в нарушении мира и спокойствия на границе. Этим они хотели снять с себя ответственность за его смерть.

Кстати, в народном фольклоре Нечай попал в руки поляков за то, что во время битвы «споткнулся на хмелину». Этакая скрытая аллегория, которая наводит на определенные мысли о роли Богдана Хмельницкого в смерти полковника.

Но вернемся к событиям Подольского похода Калиновского. 24 февраля войско польского гетмана заняло Мурафу. Уже упомянутый сотник Шпаченко перед этим бежал из города в направлении Днестра, оставив жителей на произвол судьбы. 27 февраля перед войском Калиновского открыл свои ворота Шаргород. Через несколько дней бытия в этом городе он принял депутацию горожан из соседних Черновцов (ныне - райцентр Винницкой области). В связи с такой региональной капитуляцией общее командование польских войск решило переждать весеннюю распутицу в Шаргороде и расквартировало войско.

Из города Калиновский направил краковском каштеляну Николаю Потоцкому письмо с известием о намерениях в ближайшее время скрестить сабли с Кальницким и Уманским полками казацкого войска 5. Уже 3 марта войска взяли в осаду городок Стену. Тамошние сотники Александренко и Калюс успели подготовиться к встрече с врагом - все штурмы успешно были отражены, начались переговоры. Мещане обещали выплатить 4 тыс. злотых (из них они дали всего тысячу) и номинально присягнули на верность королю.

Будучи довольным именно таким ходом событий, Калиновский вернулся в Черновцы, откуда прислал передовой отряд Лянцкоронского в Ямполь. Уже 6 марта город был дотла сожжен, а население вырезано. Между тем военный совет принял решение занять Винницу и там ожидать новые полки для противостояния с «гнусной гидрой с ордами» (довольно интересная интерпретация «титулатуры» Богдана Хмельницкого).

Выбор был не случаен, ведь Киев, с 1598 г. - центр Брацлавского воеводства, а на момент описываемых событий - полковой город Кальницкого (Винницкого) полка, был значительно больше и удобнее для армии, чем соседние города. К тому же польный гетман сомневался в своих военных возможностях в будущем противостоянии с казацкими полками и постоянно просил о помощи. Это мы видим из его письма подканцлеру Лищинскому: «На Бога, пусть войска наступают, пока время и пора, ибо после этой тяжелой оказии (осада Стены - авт.) я сомневаюсь что с такой нищетой я смогу достаточно соответствовать призванию моей должности, когда будет наступать большая сила неприятельския» 6. Быстрым маршем коронное войско двигалось в направлении города и уже 10 марта остановилось в с. Сутиски, что за 15 км. от Винницы.

Для анализа этой мартовской недели 361-летней давности попробуем сделать короткую ретроспективу градостроительной истории Винницы. На 1651 год Винница - город, который активно развивается и заселяется вокруг «третьего» городского центра на правом берегу реки Бог (такое тогда назывался современный Южный Буг). Эта территория и теперь является историческим центром города.

Первая же городская агломерация (устье реки Виннички, а ныне - территория кондитерской фабрики «ROSHEN») просуществовала с 1360-х до начала XVI века и переместилась из-за постоянных опустошений татарами. В 1510-х годах волынский князь, винницкий староста Константин Острожский, основал новый замок, соответственно, возник второй городской центр (современный Старогородский район Винницы). Кстати, «первую» и «вторую» Винницу постоянно путают из-за ошибок краеведов и повсеместное городское мифотворчество.

Винница в 1651 году. Красным обозначены иезуитские Стены, где держал оборону Иван Богун, синим - островной замок на Кемпе, где был штаб Калиновского, зеленым - угодья Благовещенского монастыря, где сейчас стоит памятный знак. Использована карта С.А. Царенко

Третий городской центр появился в конце XVI ст. в результате переноса в 1598 году административных и судебных учреждений из Брацлава в Винницу - жителям Брацлава не простили их активного участия в восстании Северина Наливайко. Это был a priori католический чиновничье-торговый центр, в отличие от двух предыдущих, православных и военно-земледельческих.

Новый замок строился рядом - на острове Кемпа - в 1604 г. Это была небольшое размерами ненадежное сооружение, первоочередное оборонное значение в котором придавалось земляным укреплениям. Главной же твердыней и символом новой Виннице в начале XVII века становятся Стены - архитектурный комплекс построенного в 1610 г. иезуитского монастыря, который до начала Хмельнитчины успел достаточно серьезно расстроиться, имея в своем составе собственно костел, монастырские помещения, здания для обучения студентов и их общежития 7.

Фасад иезуитского монастыря, который в нач. XIX в. был перестроен в классицизме (ныне - Государственный архив Винницкой области)

Стоит заметить, что Стены (по украински - Муры - “А”), хотя и были по сути самым надежным зданием в Виннице, никогда не имели статуса городского замка. Фактически еще несколько лет назад существовали сомнения относительно существования в 1651 году фортификационно-оборонительной системы иезуитского монастыря. Но новые исследования доктора архитектуры, профессора Петра Рычкова 8 позволяют сделать соответствующие предположения, что очень важно для выяснения нашего главного вопроса.

Общий вид иезуитского комплекса по состоянию на середину XVIII в. Гипотетическая графическая реконструкция профессора П. Рычкова

В городе на протяжении первой половины XVII ст. учреждались и православные учреждения, такие как Вознесенский деревянный мужской монастырь, на базе которого митрополит Могила в 1632 году открыл православный коллегиум (ныне - территория кинотеатра «Россия» и прилегающие участки).

Был основан в 1635 г. и женский Благовещенский монастырь, находившийся в районе современного капуцинского костела на главной улице города - Соборной 9. Сам же город был окружен частоколом и валом, а пределом тогдашней Виннице была нынешняя улица Козицкого. Такая нехитрая система укреплений города могла защитить от разбойников и бездельников, которых хватало на дорогах тогдашней Речи Посполитой, но серьезную военную осаду, конечно же, не могла выдержать.

На этом фото конца XIX в. отчетливо видно, что оборонный комплекс сохранился в довольно неплохом виде. Но увы, ХХ столетие заняло большую часть Муров

Попробуем теперь ответить на главный вопрос: а где же держал оборону винницкий полковник Иван Богун? Тема является весьма актуальной, и к ней едва ли не ежегодно обращаются винницкие публицисты и энтузиасты. Памятный знак, расположенный в начале улицы им. Козицкого возле школы № 3, к битве не имеет никакого отношения, ведь на его месте в 1651 г., скорее всего, находились земельные угодья вышеупомянутого женского Благовещенского монастыря.

Он был установлен в 1953 году, спешно, к годовщине «воссоединение Украины с Россией». Причиной такого выбора было ошибочное утверждение о месторасположении там Вознесенского монастыря. Уже более полувека этот знак вводит в заблуждение жителей и гостей города. И там, где 360 лет назад благочестивые «невесты Христовы» сажали капусту, теперь разносятся величавые хвалы казачеству со стороны городских властей и различных общественно-политических организаций.

Памятный знак на обзорной панораме в конце улицы Козицкого, что не имеет отношения к месту битвы

Существует утверждение об обороне Богуна в мужском Вознесенском монастыре. Ошибочность этого мнения убедительно доказал в своем труде « «Місто над Бугом – 400 років тому і по тому» краевед Анатолий Секретарев. Версию обороны Богуна в православном монастыре активно поддерживали русские историки XIX века из-за попытки доказать доминирование православия в городе даже во времена Речи Посполитой 10.

Хотя, например, в справочнике «Вся Винница» в 1911 г. в разделе исторического очерка о Виннице мы встречаем размытое «винницкий замок» 11. В советские времена эту же теорию подхватили советские ученые. Яркое подтверждение этому - диорама в Винницком областном краеведческом музее, изображающая сосредоточение казачьих войск именно в Вознесенском монастыре.

Диорама из экспозиции областного краеведческого музея, изображающий битву авторства художников студии Грекова. Ее ошибочность заключается в том, что казаки отправляются не с Муров (центральное укрепление), а из Вознесенского монастыря (справа). Слева же - островная крепость на Кемпе

После переноса в 1639 г. православного коллегиума на Волынь, конечно же, не без «содействия» иезуитов, которые таким образом лишились нежелательного конкурента, Вознесенский монастырь пришел в упадок. Упоминания в православных источниках о нем редеют и, скорее всего, перед Хмельнитчиной он перебрался в Купчинцы, поближе к своим монастырским земельным угодьям (село Копеевка близ Кальника).

Еще одним фактом, свидетельствующим об уместности этой теории, является упоминание о Вознесенском монастыре в «Истории Русов». Датируется она 1651 г., а расположение монастыря - вышеупомянутые Купчинцы. К тому же, большинство польских источников и отчетов об осаде Виннице свидетельствуют о активное применение в осаде артиллерии. Вознесенский монастырь не мог выдержать такую ​​осаду, ибо был деревянным. Можно было бы предположить, что Богун мог обороняться и в номинальном и плохо защищенном замке на о. Кемпа, но он в течении битвы выполнял другую функцию. Об этом позже.

Итак, мы берем за основу тот факт, что винницкий полковник Иван Богун держал осаду в «Мурах» (Стенах - “А”), ведь это была единственная постройка в городе, которая могла бы полноценно защитить горожан и казаков за своими крепкими и надежными стенами.

Угловые башни укреплений нач. ХХ в. были использованы как фундамент для построения мужской министерской гимназии

Вернемся к ходу военных событий. Калиновский пытался повторить привычный для себя сценарий, который уже был отработан в Красном и Ямполе, и поэтому направил передовой отряд Лянцкоронского с Сутисок в Винницу в ночь с 10 на 11 марта с целью неожиданного нападения на город и, по возможности, захват в плен или уничтожения еще одного соратника Хмельницкого - винницкого полковника Ивана Богуна.

В марте 1651 г. морозы были очень сильными, а снегопады довольно серьезными, что ухудшало продвижение конного авангарда. Богун же тем временем, узнав о смерти Нечая, решил подготовить достойные поминки по нему. Такими «поминками» или, если хотите, местью была примененная полковником военная тактическая хитрость.

Работа Даниила Нарбута «Иван Богун, полковник винницкий»

Утром 11 марта оба войска встретились с разных сторон Буга возле Винницы. Лянцкоронский занял предместье (территория современного Старого города) и замок на острове Кемпа. Напротив из Муров (Стен) выехал отряд казачьей конницы во главе с Богуном. Со стороны островного замка польская конница храбро бросилась в атаку. Казаки начали панически отступать в направлении города, и тут произошло событие, с которым обычно и связывают «Винницкое ледовое побоище».

Отряд Лянцкоронского с двумя хоругвями Киселя и Мелешко провалился в заранее прорубленные за день то того, засыпанные сеном и соломой, заметенные снегом проруби. Жертвы, которые отступали, внезапно превратились в охотников. Разгром был страшным, с польской стороны погибло много воинов, оба ротмистра (Мелешко и Кисель) утонули в ледяной винницкой воде. О последнем воины в своих донесениях писали: «собаки его съели целого, оставив только голову и одну ногу» 12.

Ориентировочное место «ледового побоища» для польского рыцарства

Кстати, упомянутый Кисель был родным братом киевского сенатора Адама Киселя, украинец по происхождению, который стремился примирить стороны казацкого-польского конфликта. Казаками были захвачены боевые знамена двух хоругвей и личная хоругвь брацлавского воеводы Лянцкоронского, который тоже попал в полынью. Во время панического отступления и суеты солдаты решили, что их военачальник погиб, но под вечер его нашли на льду. Он едва вылез из проруби, был весь изрублен и избит прикладами казацких самопалов.

Польный гетман Лянцкоронский в проруби под Винницей. Иллюстрация из книги Якова Качуры «Иван Богун» (Киев, 1954)

После такого конфуза отряд отступил, заняв замок на острове Кемпа и соседний дворец Замостье (сейчас это набережная возле крупнейшего в Европе свето-музыкального фонтана на воде). Вторую половину дня польские солдаты страдали от казацкой артиллерии с Муров.

Остров Кемпа (Фестивальный), где располагался винницкий замок. Именно здесь и располагался штаб польского войска во время осады

Вечером 11 марта с Сутисок прибывают основные силы во главе с Калиновским. С собой он тоже привозит пушки, и Богун, понимая всю тяжесть ситуации, в ночь с субботы 11-го на 12 марта поджигает Новый город, таким образом закрывая все подступы к иезуитскому монастырю, и к своему отряду в три тысячи казаков добавляет еще столько же мещан. Начинается осада Винницы.

От земляных валов винницких Муров почти ничего не осталось, кроме оборонительной линии, выходящей к о. Кемпа. Как видно на фото, вал надежно «оберегается» гаражной застройкой

Всю воскресенье и понедельник 12-го и 13-го марта проходят безрезультатные штурмы казацких укреплений, выстроенных вокруг Муров. Участник боя, польский солдат Освенцим пишет, что «очень они храбро защищались, как огнестрельным оружием, так и косами, дубинами и камнями» 13. В понедельник неудачный штурм закончился аж в полночь. Потрясенная немецкая наемная пехота отказывалась идти в бой, видя просто звериное сопротивление казаков.

Защитники города на валах. Иллюстрация из книги Якова Качуры «Иван Богун» (Киев, 1954)

Но, при всей смелости и храбрости, Богун находился в очень сложном положении. Сказывалась неравенство сил, к тому же половина защитников города были непрофессиональными военными. Поэтому ночью 13 марта казацкий полковник по совету не менее легендарного представителя украинской казацкой элиты, «Хмельницкого земли Галицкой» Семена Высочана, который тоже принимал участие в обороне Винницы, решил начать переговоры. С польской стороны их вел ротмистр Гулевич. Переговоры продолжались до следующего дня, вторника 14 марта.

Розовое здание на фото - перестроенная башня иезуитского оборонного комплекса

Солдаты требовали выдать им пушки, казацкие военные флаги и самого Богуна. Конечно же, выдавать своего героя, пушки и знамена казаки наотрез отказались. Зато в качестве выкупа казаки предлагали 4 тыс. волов и 50 бочек меда. С этими переговорами связана еще одна легендарная страница из биографии Ивана Богуна.

Ночью 15 марта казацкий полковник решил тайно выехать с небольшим конным отрядом для разведки и проверки слухов о близкой помощи от Хмельницкого. Попав на вражеский разъезд, сказал неверный пароль, чем и выдал себя. К тому же для опасной экспедиции за стенами монастыря Богун надел блестящий панцирь, и именно отблеск луны в нем и выдал командующего обороной Винницы.

Он едва не был схвачен: хорунжий Рогальский ударил его жезлом, но Богун, пустив своего серого в яблоках коня галопом, сумел вырваться из рук врага. Однако тут его ждал еще один неприятный поворот судьбы. Возвращаясь к Мурам, лошадь Богуна свалилась в одну из прорубей, в которых за несколько дней перед тем казаки «купали» польскую конницу Лянцкоронского. Чудом спасшись, на той же лошади с валов монастыря Богун в шутку благодарил враждебное рыцарство за холодную купель

Картина Л. Гринюка «Полковник Иван Богун, руководитель обороны Винницы от польского войска 1651»

Наконец, на переговорах была достигнута договоренность о следующем: поляки должны были выйти из Винницы и обеспечить свободный проход для казаков, казачьи пушки с Муров должны были остаться в городе. После этого было подписано соглашение, а стороны под присягой договорились выполнить ее условия. Но Калиновский пошел на хитрость: он приказал своему войску укрыться в островном замке на улицах Старого и Нового города. Когда казаки вышли из своего укрепления, польское воинство внезапно окружило бы его с требованием отдать оружие и руководителей. В случае отказа должна была начаться резня.

Мощные контрфорсы иезуитского коллегиума, находящиеся у входа в областной архив

Богун почувствовал ловушку и выставил дополнительное требование: поляки должны были на милю отойти от Винницы. Когда гетьман отказался выполнить это условие, казаки прекратили переговоры и заявили, что все как один готовы погибнуть в бою. Богун принял такое решение не спонтанно, ведь еще во время переговоров казаки получили слух о приближении подмоги, поэтому было решено продолжать оборону.

Осажденные тем временем выгнали из Муров всех лошадей, обстреливая польских слуг, которые пытались их ловить. Командование польских войск постоянно шло на военные хитрости: пыталось отрезать монастырь от воды, но эта затея закончилась провалом. Польская артиллерия использовала «огненные шары» (раскаленные ядра, которые должны зажигать солому в стане противника), но казаки вовремя успевали их потушить, и поэтому они не приносили городу никакого вреда.

От такой не слишком успешной кампании польское войско медленно теряло боевой дух. Главной проблемой кампании, к тому же, стали не слишком хорошие отношения польского гетьмана Калиновского и Брацлавского воеводы Лянцкоронского.

Последний был сенатором рангом выше, чем его оппонент. Конечно, из-за этого возникали определенные трения с субординацией как в армии, так и лично между двумя шляхтичами. В Красном между ними возник спор за полковничий серебряный жезл Нечая. А военное совещание в Шаргороде в начале марта закончилась тем, что Калиновский в пылу спора подсунул под нос своего подчиненного неприличный жест. Войско же было непомерно усталым, ведь в течение всего этого времени "...солдаты коней не разседлывали, и сами не оставляли оружия» 14.

В субботу 18 марта коронный обозный, сын Калиновского Самуэль, с частью войск отправился в сторону Кальника. Главной целью этого было проверить, действительно ли приближается военная подмога осажденному Богуну. Двумя днями позже, 20 марта, он вернулся с плохими новостями: в Липовце отряд был разбит уманским полком Иосифа Глухая. На помощь Богуну также шел Мартын Пушкарь во главе Полтавского полка, отряд которого тоже был замечен.

В польском лагере началась паника. Распространялись слухи, что уже рядом Хмельницкий со всем войском. К чести Калиновского, им было принято мудрое военное решение. Утром 21 марта он совершил последний, мнимый, штурм Муров с целью отвлечь внимание Богуна и не дать ему понять, что подмога уже близко. Если бы герой винницкой обороны, зная о приближении Уманского полка, успешно контратаковал - скорее всего, польному гетьману не было бы с кем отступать к Бару.

Пока под стенами монастыря проходил последний штурм, польский обоз с большими потугами переправился через Южный Буг в пределах города и вышел на Барскую дорогу. Когда 10-тысячный отряд Иосифа Глухая ворвался в Новый город на помощь осажденным, возможности провести успешный уже маневр не было, Буг уже тронулся. Это единственное, что спасло Калиновского от казацкой конницы. На их глазах польское войско неорганизованно выходило из замка на острове Кемпа и через Старый город двигалось в сторону Браилова и Бара.

Приведем несколько цитат об отступлении анонимного автора, который, уже находясь в Константину, описывал постыдное отступление в письме: «Челядь, что была при телегах, встревожилась и стала убегать от лошадей, от телег, а некоторые товарищи из разных хоругвей среди той суеты , когда повозки заброшены, стали своих же грабить, наделали большой вред сами между своими, и подобное было дело до Пилявецкой, только что войско все же ушло в порядке, забрав из города пехоту и те хоругви ведущей битву». Всего же за месяц боев на Брацлавщине коронное войско не досчиталось почти 8 тысяч солдат и потеряло всю артиллерию. Позднее этот поход называли «проклятой делом». 24 марта войска вернулось к Бару.

На прощание, выбегая на валы винницких Муров, казаки посмеивались над польским войском: «Цыгане! Изгнанники! Пилявчики! Не мешкайте, далее до Вислы! Не здесь ваше дело!». После этого жители города и казаки, осмотрев островной замок, увидели, что там оставлено огромное количество добычи - несколько сотен нагруженных повозок, захваченных польскими жолнерами на протяжении всей Подольской кампании. Оборона Винницы был успешно завершена, а стратегическое наступление с целью закрепления польских войск на территории Подолья - сорвано.

По-разному сложилась судьба участников этих легендарных 10 дней в истории Винницы.

Иван Богун в том же году спасает казацкое войско под Берестечком, успеет скрестить сабли во время Руины с одним из своих спасителей - Мартыном Пушкарем - и будет расстрелян под Новгородом-Северским в феврале 1664 года. Мартын Калиновский через год после «Винницкой оказии» найдет свою смерть в Батозском поле вблизи села Четвертиновки, когда будет полностью разгромлен казаками.

Символическим итогом описанных событий может служить установка на месте дислокации основных сил польских войск на острове Кемпа памятного знака - креста украинских-польского примирения, в открытии которого принимали участие делегации из Винницы и Варшавы. Два креста, вырезанные из одного камня, символизируют два разобщенных враждой народа. Объединяет два креста и греет писанку аист - общий жизненный символ украинцев и поляков.

1. Смолій В. Степанков В. Національна революція XVII ст. (1648-1676 рр.). – К., 2009. – С.119.

2. Kochowski W. Historya panowania Jana Kazimierza przez nieznajomego autora. Wydana z re_kopismu przez Edwarda Raczynskiego. – Poznan, 1840. – P. 214.

3. Грушевський М. Історія України-Руси. К.: Наук. думка, 1996. - Т.IV. – С.173.

4. Дневник Станислава Освецима // Киевская старина. – 1882. – Т.1, №2. – С.371.

5. Барабой А. Документы об освободительной войне украинского народа 1648-1654 гг. – К.: Наукова думка, 1965. – С.390.

6. Там само. – С.393.

7. Grzebień L. Szkoły jezuickie w Winnicy // Матеріали міжнародної наукової конференції «Єзуїтський комплекс у Вінниці крізь призму століть» 9-10 вересня 2010 р. – Вінниця, 2011. – С.35.

8. Ричков П. Архітектурний комплекс Товариства Ісуса у Вінниці // Матеріали міжнародної наукової конференції «Єзуїтський комплекс у Вінниці крізь призму століть» 9-10 вересня 2010 р. – Вінниця, 2011. – С.12.

9. Омикрон(Оводов М.В.?). Винницкие Муры – как источник просвещения в крае. – Винница, 1913. (відбиток з газети «Юго-Западный край»). – С.2.

10. Секретарьов А. Місто на Бугом - 400 років тому і по тому. – Вінниця, 1999. – С.24.

11. Вся Винница: лит.-худож. календарь, справ. И адрес. кн. на 1911 год. – Винница, 1910. – С.26.

12. Rolle A.J. Iwan Bogun. // Rolle A.J. «Trzy opowiadania historyczne. Iwan Podkowa etc.». – Lwów, 1880. – s.68.

13. Дневник Станислава Освецима. – С.377.

14. Wóycicki K.W. Pamiętniki do panowania Zygmunta III, Władysława IV i Jana Kazimierza. – Warszawa, 1846. – Т.II. – s. 657.

Александр Федоришен, лпубликовано на сайте  historians.in.ua

Перевод: «Аргумент»

В тему:

• Рождение украинской бюрократии. Как элита Гетманщины стала имперскими чиновниками
• Братья по оружию и духу. О дружбе казаков и татар
• Одна из первых депортаций Российской империи. Как крымскими греками заселили Дикое Поле
• Как боролись с алкоголем в древнем Львове