«Исламское государство»: самая простая и опасная модель террора

Версия для печати

«Исламское государство» несколько лет угрожало Западу террористическими атаками, но по-настоящему террористическая война «халифата» против европейских стран началась только в 2015 году. Чем «ИГ» отличается от «Аль-Каиды».

На заре «Исламского государства»: наступление на всех фронтах вместо терактов

Отношение к терактам на территории «неверных» — одно из отличий ИГИЛ от «Аль-Каиды» и других исламистских организаций старого типа. ИГИЛ и присягнувшие ему группировки, конечно, совершали теракты и до 2015 года. В 2009-2013-х, еще когда эта структура называлась «Исламское государство Ирака», ее боевики взрывали бомбы и захватывали заложников в иракских городах. Однако свою зловещую известность «Исламское государство Ирака» (с 2013 года — «Исламское государство Ирака и Леванта», с 2014-го — «Исламское государство») получило не из-за терактов. В отличие от «Аль-Каиды», ИГИЛ сделал главную ставку именно на войну — в самом прямом смысле слова. Несколько лет игиловцы успешно сражались на Ближнем Востоке, и к 2015 году создали свое фундаменталистское государство на огромном пространстве от западной Сирии до северного и центрального Ирака.

Успехам «халифата» способствовали многие обстоятельства, но в первую очередь — присоединение к его военным структурам большого количества кадровых военных старой иракской армии времен Саддама Хусейна, а также определенная поддержка ИГИЛ среди иракцев-суннитов. После свержения Саддама в 2003 году сунниты, бывшие опорой его режима, начали подвергаться притеснениям новых багдадских властей (в большой степени состоявших из шиитов), что облегчило экспансию ИГИЛ на территории иракского «суннитского треугольника» (района компактного проживания иракских суннитов, расположенного к северу от Багдада).

В основном «халифат» использовал тактику атак смертников в обычном бою, на фронте — например, отправлял начиненные взрывчаткой машины к укрепленным позициям противника. Главный пиар ИГИЛ в 2013-2014 годах — это военные победы над армиями «неверных», взятые штурмом города, оккупация целых провинций, неуклонное создание структуры, все больше напоминающей государство. Мировые СМИ могут сколько угодно брать слово «государство» применительно к ИГИЛ в кавычки, но следует признать, что еще ни разу со времен режима талибов в Афганистане исламисты не преуспевали в построении собственной империи так, как преуспел ИГИЛ.

Но даже сравнение с тоталитарным талибовским «Исламским эмиратом Афганистан» хромает: все-таки «Талибан» был региональным, афгано-пакистанским явлением. Талибы, хоть и приютили у себя «Аль-Каиду» (потом жестоко за это поплатившись), все же не объявляли себя халифатом с планетарными амбициями.

ИГИЛ мог похвастаться перед миллионами сторонников джихадизма тем, чем не могла похвастаться «Аль-Каида». ИГИЛ был не сетью законспирированных ячеек, гонимых по всему миру, и даже не конгломератом вооруженных банд, а целой страной — с крупными городами, со своими законами, со своей социальной структурой, со своими СМИ, со своей нефтедобывающей промышленностью, со своими армиями, располагающими даже танками. Игиловцы обращались к своим потенциальным сторонникам не только с предложением надеть пояс шахида и отправиться в рай к гуриям. «Халифат» вербовал своих будущих подданных обещаниями жить в «подлинно исламском государстве» прямо сегодня. Он обещал (и обещает) «жизнь, достойную правоверного» уже сейчас, в этом мире.

Лидер нигерийской экстремистской группы Боко Харам Абубакар Шекау. Кадр: AFP / East news

Присягнувшие «халифату» доказывают верность и эффективность

Долгое время ИГИЛ, угрожая террором Западу, не спешил исполнять эти угрозы на практике. Игиловцы рассматривали западные страны не как место битвы, а как место вербовки новых сторонников, которые переезжали в «халифат» или создавали на Западе многочисленную группу симпатизантов и «спящие ячейки».

В 2015 году сообщения о терактах (в основном в странах третьего мира), ответственность за которые брал на себя ИГИЛ или присягнувшие на верность ИГИЛ группы, значительно участились. Связано это было в основном с тем, что «Исламское государство» превратилось в некий демонический бренд, под которым стремятся выступить самые разные группировки джихадистов, — на территории от Нигерии до Афганистана. Большинство этих группировок не имеет физической возможности вести военную экспансию, как это делает сам ИГИЛ. Поэтому, когда нигерийская «Боко харам» или синайская «Ансар Бейт аль-Макдис» провозглашают себя провинциями «халифата» (западноафриканским валаятом и вилаятом Синай, соответственно), это означает, что доказывать свою эффективность и верность ИГИЛ боевики этих группировок будут привычным способом — продолжая устраивать теракты. К тому же любой исламист-одиночка, осуществляя теракт, может заявить, что он — часть ИГИЛ и действует от имени ИГИЛ.

Поражение на фронте и возвращение к терроризму

С осени 2015 года ситуация стала меняться — ИГИЛ перешел к целенаправленной террористической войне. Если история с крушением российского самолета в небе над Синаем еще до конца не ясна (есть сомнения в том, что «вилаят Синай» действительно имеет к этой катастрофе отношение), то масштабные теракты в Бейруте и Париже точно дело рук игиловцев.

В тему: ИГИЛ взял на себя ответственность за теракты в Париже. 150 погибших. Фото

Почему ИГИЛ решил, подобно «Аль-Каиде» 2000-х, прибегнуть к тактике терактов, — вполне понятно. Территориальная экспансия «халифата» захлебнулась — в Ираке игиловцев теснят курды при поддержке американской авиации, в сирийской провинции Алеппо их контратакует армия Башара Асада, усиленная иранскими военными и подразделениями «Хезболлы». Наступательные действия врагов ИГИЛ уже привели к тому, что сирийские и иракские территории «халифата» теперь почти отделены друг от друга. Череда военных побед «халифата» прервана: одно дело громить плохо организованную иракскую армию и совсем другое — биться с хорошо мотивированными, не менее фанатичными бойцами «Хезболлы», иранцами, курдами и иракским шиитским ополчением.

В этих условиях ИГИЛ переходит к закономерной тактике «экстерриториальной дестабилизации», начинает сеять ужас и смерть в глубоком тылу врага.

Однако, в отличие от той же «Аль-Каиды», «Исламское государство» действует примитивнее.

«Аль-Каида» и чеченские сепаратисты чаще всего прибегали к сложным схемам. Подготовка к атаке на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке длилась несколько месяцев. Тщательно планировались террористические атаки на Буденновск (1995 год) и Кизляр (1996 год), Нальчик и Беслан (2005 год), захват «Норд-Оста» (2002 год) и взрывы российских лайнеров (2004 год). Даже приезд шахидок в Москву или Волгоград, готовых взорваться в людном месте, требует подготовки: смертницу, абсолютно не знакомую с жизнью за пределами малой родины, нужно провести через несколько регионов, да еще с бомбой, да еще так, чтобы не вызвать подозрения у десятков патрулей МВД, да еще постоянно следить, чтобы у смертницы не сдали нервы и она не пошла сдаваться первому попавшемуся постовому.

Террористы времен Холодной войны (Народный фронт освобождения Палестины, европейские леваки, северо-ирландцы, баски) тоже рассматривали теракт как сложную операцию. Чего стоит только захват Ильичом Рамиресом Санчесом в 1975 году штаб-квартиры ОПЕК в Вене, которую тогдашний террорист № 1 провел по всем канонам диверсионной деятельности спецслужб!

Народовольцы и эсеры при подготовке своих актов индивидуального террора тоже не могли обойтись без детальной разведки на местности, изучения маршрутов движения потенциальных жертв, путей подхода и отхода и так далее.

Длительная подготовка увеличивает вероятность утечки информации, увеличивает вероятность того, что спецслужбы узнают о планах террористов и примут меры.

С ИГИЛ все по-другому. Анализ произошедшего в ночь на 14 ноября в Париже говорит о том, что преступники действовали по самому простому сценарию. На планирование терактов, подобных парижским, вообще не нужно много времени, не требуется каких-то выдающихся оперативных навыков. Главное, чтобы были в наличии «спящие ячейки», — а у ИГИЛ они, безусловно, есть. Боевики (в том числе готовые стать смертниками) уже есть — и в Париже, и в Брюсселе, и в других городах. Многие из них родились в Европе или прожили там продолжительное время. Их не нужно привозить. Им не нужно изучать страну и город. За ними не нужно следить, чтобы они не сбились с пути, не спрашивали у прохожих «Где у вас тут Госдума?». Им не нужно искать оружие и взрывчатку — оружие и взрывчатка у них уже есть. Им не нужно искать жилье — они уже живут среди европейцев. Все, что им нужно, — это изучить афиши, узнать, где какой футбольный матч или концерт, до которого часа работают кафе на намеченным маршруте.

В качестве одной из версий причин ноябрьской трагедии вполне можно рассмотреть в том числе и месть за удар французских ВВС по нефтедобывающим объектам «халифата», нанесенный 9 ноября, за четыре дня до терактов. И возражение «такую акцию не подготовить за четыре дня» совсем никуда не годится. Вот именно такую акцию, при наличии «спящих ячеек», можно подготовить и за четыре, и за три дня. Сколько нужно времени на развязывание ядерной войны стране, уже обладающей ядерным оружием, средствами его доставки и военными, умеющими со всем этим обращаться? Когда ракеты стоят в шахтах, когда цели у каждой ракеты давным-давно прописаны, когда офицеры дежурят за пультами, времени на то, чтобы начать апокалипсис, нужно совсем немного — была бы злая воля на это.

Теракты в Париже похожи на волну террора, захлестнувшую Израиль в последние месяцы — там мирных жителей атакуют при помощи обычных ножей и топоров.

Конечно, такой вид атаки был прогнозируемым, и именно его спецслужбы больше всего боялись. Какой-то панацеи в таких случаях, конечно, нет. Если террористы живут в городе, если у них тайники с оружием давно уже есть, то какая тут может быть панацея?

—

Роман Попков, опубликовано на сайте проекта Открытая Россия

В тему:

• Терроризм в его современном виде возник именно в России
• «Дамаскнаш!». Опьянение сводкой
• Я считаю, что Сирия опаснее Афганистана — Андрей Пионтковский