«Егтесад-э могаввемат». Как Иран выживает под санкциями

Версия для печати

Цена изоляции: «экономика сопротивления» обеспечивает базовые потребности бедных и сохраняет правящий режим. Но все хуже и хуже

Более сорока лет Иран показывает всему миру, что может быть страной, которая живет в условиях санкций, проводит политику «осажденной крепости» и активно противопоставляет себя США и их партнерам, пишет издание "Важные истории". Российское руководство с начала вторжения в Украину в феврале 2022 года практически открыто изучает, а где-то и копирует опыт Тегерана, что позволяет Кремлю немного заглянуть в будущее.

Это будущее дает путинскому режиму как надежду, так и предупреждение: можно создать социально-экономическую систему, позволяющую выжить в условиях частичной изоляции, но платой за это будет замедление развития страны и увеличивающийся груз структурных проблем, способных в конечном счете дестабилизировать режим.

Читайте також: Розвідка США попереджає про загрозу втручання у вибори з боку Росії, Китаю та Ірану

«Егтесад-э могаввемат»

В основе нынешней иранской модели развития лежит так называемая экономика сопротивления (егтесад-э могаввемат) — система мер, призванных обеспечить выживание страны в условиях санкционного давления. Своими корнями она уходит в начало 1980-х годов, когда только что возникшая исламская республика столкнулась с первыми санкциями, введенными США. Именно тогда в рамках модели «экономики единобожия» (эгтесад-э тоухиди) была выдвинута идея о построении хозяйственной системы, способной опираться на собственные ресурсы и исламские традиции.

Процесс эволюции этой модели в «экономику сопротивления» занял десятилетия, что определялось постепенным негласным отказом от мессианско-романтической идеи о центральной роли ислама при выработке стратегии экономического развития. Такая стратегия была призвана стать альтернативой рыночной экономике Запада, но уступила место более прагматичным подходам, направленным на обеспечение выживания правящей иранской элиты. Более того, в построении экономики «осажденной крепости» случались и паузы: так, в середине 1990-х – начале 2000-х годов ряд американских трансграничных санкций просто не соблюдался третьими странами, что совпало с попытками экономического и политического открытия Ирана внешнему миру.

В этом смысле заявления о том, что Иран «хорошо живет» под санкциями уже 40 лет, несколько лукавы: на протяжении этого периода случались послабления в экономическом давлении и передышки. Самая поздняя — в 2015–2017 годах, когда Иран и шестерка международных переговорщиков (Великобритания, Китай, Россия, США, Франция и Германия) подписали Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД, «ядерная сделка»).

Он подразумевал приостановку ряда санкций против Ирана в обмен на уступки со стороны Тегерана в вопросах развития его ядерной программы. Итогом стали два года вполне успешного экономического развития страны, закончившегося с выходом США из ядерной сделки в 2018 году и восстановлением прежнего санкционного режима.

Читайте також: Глава МЗС Ірану визнав: Тегеран брехав про збитий літак МАУ

В своей нынешней форме «экономика сопротивления» сложилась после введения в отношении Ирана наиболее жестких санкционных мер в 2010–2015 годах и после 2018 года, когда Тегеран оказался практически полностью лишен доступа к международной банковской системе, иностранным инвестициям, современным технологиям в сфере нефте- и газодобычи и нефтехимии, а также доступа к морским перевозкам углеводородов. Ирану также был запрещен экспорт нефтегазового сырья и импорт топлива.

«Экономика сопротивления» основывается на следующих принципах:

• ускоренная диверсификация экономики с уходом от нефтяной зависимости;
• оптимизация госрасходов в соответствии с реальным уровнем генерируемых доходов;
• частичная самодостаточность в производстве продуктов первой необходимости и стратегически важных товаров;
• повышение эффективности налоговой системы и ужесточение контроля за финансовым сектором и валютными потоками;
• активная внешнеэкономическая деятельность, в том числе применение нелегальных мер обхода санкций;
• сохранение системы социальной поддержки населения, в том числе за счет прямых, пусть и минимальных, выплат домохозяйствам, чтобы гарантировать их покупательскую способность (таким образом частично снимается социальное напряжение и поддерживается оборот денег в экономике).

Помимо этого, государство активно поддерживает крупные национальные компании и отрасли промышленности, которые либо заняты не подпадающим под санкции экспортом, либо производят аналоги иностранного оборудования и продукции, недоступные из-за санкций. Так, за годы санкций в Иране был создан сильный нефтехимический комплекс. 

Стратегия достижения частичной самодостаточности, которая с разной степенью успеха и интенсивности применялась иранскими властями с 1979 года, также принесла свои результаты. Внешнеэкономическое давление и падение стоимости национальной валюты не нанесли существенного ущерба тем секторам экономики, которые обеспечивают основные потребности людей в базовых товарах: продовольствии, топливе и одежде.

На внешнем треке была сделана ставка на сохранение взаимодействия с ключевыми торговыми партнерами (Китаем и Россией), сопровождавшаяся попытками мотивировать традиционных политических союзников США (таких как арабские монархии Персидского залива и некоторые страны ЕС) избегать беспрекословного следования санкционным требованиям в обмен на политические и экономические уступки со стороны Ирана. Особый упор делался на работу с «черными рыцарями» — компаниями или государствами, — Венесуэла, Ирак, некоторые страны постсоветской Центральной Азии — готовыми за дополнительную премию помогать внешнеторговой деятельности Тегерана, например торговать нефтью или проводить банковские операции. 

Контрсанкционная система мер позволила Ирану в течение полутора-двух лет с момента введения санкций в 2010–2012 годах (а затем и их повторного применения в 2018 году) перестроить экономику под новые условия и даже нормализовать ключевые социально-экономические показатели.

Более того, возникшая экономическая система оказалась способна гарантировать выживание страны и определенный уровень доходов для обеспечения не только минимальных нужд населения, но и проведения активной внешней политики. Благодаря вынужденным, хоть и не всегда популярным мерам, оказались сняты некоторые структурные ограничения для развития иранской экономики. В частности, была снижена роль нефтяных доходов в бюджете страны.

В некоторые годы во внешней торговле Иран добивался баланса, а иногда и положительного сальдо между «не-нефтяным» экспортом и импортом товаров. «Нефтедоллары» стали сверхдоходом, который мог быть направлен на покрытие текущих расходов и финансирование развития страны. Вместе с тем «экономика сопротивления» имеет целый ряд критических недостатков, которые не позволяют говорить о ее устойчивости в долгосрочной перспективе. К началу 2020-х годов она столкнулась с тремя глобальными вызовами: накопившимися структурными проблемами, неспособностью полностью компенсировать негативное влияние санкций и обеспечить социальное развитие. 

Читайте також: 11 ознак країни-терориста та росія

Почём верность народа

Один из главных элементов иранской экономической системы — выделение значительных сумм на покупку лояльности населения через сложную систему прямых и косвенных госсубсидий. Объявив защиту малоимущих слоев населения — на языке иранской исламской революции «угнетенных» (мостазафин) — одной из главных задач исламской республики в 1979 году, аятолла Хомейни и его последователи превратили популизм в один из главных рычагов своей внутренней политики, а также поставили исламские власти в вечную зависимость от поддержки низших классов. Это решение сделало правящий режим в Иране чрезвычайно прочным. Создание такой системы было полностью оправдано в условиях агрессивной внешней среды, но в то же время такая политика имела ряд негативных экономических последствий.

Прежде всего иранское руководство должно было найти баланс между задачами социального развития, экономического роста и политического выживания. В ряде случаев развитие и рост приносились в жертву выживанию. Так, одной из основных мер этого популизма было обеспечение низших слоев городского населения дешевыми продуктами питания, водой, топливом и энергией. В результате за последние четыре десятилетия иранские власти создали сложную систему, которая позволяла им контролировать процесс производства, импорта и распределения этих товаров. Эта система превратила государство в основной (если не единственный) инструмент регулирования отношений между производителями, импортерами, розничными торговцами и потребителями, а также практически полностью исключила из этого процесса механизмы рыночной экономики.

Такое участие государства, ограниченная рыночная свобода и отсутствие рыночной конкурентоспособности негативно повлияли на эффективность иранской экономики и ее игроков. Кроме того, субсидии и обширные социальные программы «поглощали» финансовые активы, которые могли быть использованы для развития экономики.

Со временем расходы на обеспечение лояльности населения стали тяжелым бременем для государственного бюджета, хотя за последнее десятилетие иранское правительство несколько раз пыталось их сократить. К 2021 году только объем топливных субсидий оценивался в $ 75–80 миллиардов, один из самых высоких показателей в регионе Персидского залива.

Иранская экономика все меньше и меньше способна нести это бремя в условиях санкций. Это вынуждает руководство страны реструктурировать систему субсидий, чтобы стимулировать экономическое развитие. Однако периодические попытки снизить дотации вызывают серьезное социальное недовольство и уличные протесты. Так, решение иранского правительства повысить цены на топливо в ноябре 2019 года привело к одному из наиболее крупных народных выступлений последнего времени (оно было жестоко подавлено).

Санкции работают

Еще одна проблема «экономики сопротивления» в том, что она способна лишь отчасти компенсировать негативное влияние санкций. Так, возвращение Запада к полному пакету санкций в 2018 году стало серьезным стресс-тестом для экономики Ирана. Выросла инфляция, обесценилась национальная валюта.

Согласно официальной статистике ЦБ Ирана, по сравнению с рыночной ситуацией 2016–2017 годов потребительские цены на местную продукцию в 2018, 2019 и 2020 годах выросли на 31, 41 и 47% соответственно. На импортную — на 138, 16 и 32%. Обменный курс доллара США на свободном рынке вырос с 103 378 риалов за 1 доллар в 2018 году до 228 809 риалов в 2020 году.

Существенный рост потребительских цен на товары и услуги совпал с резким падением покупательской способности иранских домохозяйств, что привело к дестабилизации социальной ситуации в стране, выправить которую к 2023 году оказалось сложно. На этом фоне периодические демонстрации и акции протеста стали новой повседневной реальностью Ирана.

Ему удалось стабилизировать ситуацию после первого шока от введения санкций в 2010–2012 и 2018 годах, но он не смог решить проблему их воздействия на саму основу экономики: ее способность развивать производственную базу, привлекать иностранные инвестиции, использовать долгосрочные иностранные банковские кредиты и выходить на новые рынки.

Санкции США стали одной из главных причин замедления развития нефтегазового сектора Ирана. Более того, с 2017 года не было прямых иностранных инвестиций ни в один крупный углеводородный проект в стране, а это означает, что в нефтяной сектор не поступали новые иностранные технологии. Санкции затормозили развитие сектора газа и СПГ, в результате чего страна с ее огромными ресурсами природного газа остается слабым игроком на рынке. Учитывая продолжающийся глобальный энергетический переход, Иран рискует не продать часть своего газа, либо продать, но по очень низкой цене.

Читайте також: Геостратегічне перехрестя: які сценарії війни можливі далі

Две стороны социального развития Ирана

Наконец, слабое место «экономики сопротивления» — ее социальная повестка. Иранская модель развития оказалась во многом не в состоянии обеспечить улучшение социальных показателей. И не всегда по причине санкций. Так, в 2015–2017 годах ослабление внешнего давления привело к экономическому росту в Иране. Однако этот рост не смог трансформироваться в улучшение социальных условий. Ослабление санкций только обогатило верхушку общества, еще больше углубив социальное расслоение в Иране и вызвав раздражение у населения. С повторным введением санкций в 2018 году общая ситуация только усугубилась.

Все же стоит отметить, что картина социального развития Ирана выглядит двойственной. С одной стороны, средняя продолжительность жизни высока, население имеет доступ к среднему и высшему образованию, а уровень жизни значительно выше, чем в большинстве стран-соседей. Все это отражено в уровне индекса развития человеческого потенциала (ИРЧП).

С другой стороны, индекс Джини («индекс справедливости», показатель степени неравенства в распределении доходов) дает иную картину. Он указывает на сохранение существенного расслоения населения на бедных и богатых. Иранские экономисты говорят о поступательном увеличении числа бедных и угрозе социального взрыва. По их оценкам, к 2022 году 18,4% населения страны жили в абсолютной бедности (потребляли менее чем на $ 1,9 в день). За чертой относительной бедности (не в состоянии поддерживать необходимые жизненные стандарты) жили 60% населения.

Существующая модель экономического развития направлена на то, чтобы завоевать лояльность населения путем обеспечения его базовых потребностей (питание, медицинское обслуживание и жилье). Но не подразумевает сильной мотивации государства к повышению уровня жизни людей. По крайней мере, это не является приоритетом, когда страна переживает кризис, поскольку все средства идут на выживание. Более того, с прагматической точки зрения дешевле удовлетворять потребности бедного населения, чем иметь дело со значительным средним классом, чьи требования традиционно выше.

Если главный экономический приоритет — обеспечение выживания страны, в то время как рост и развитие отодвигаются на второй и третий план, возникает и никак не решается проблема безработицы. При отсутствии активного роста урегулировать ее практически невозможно. Наиболее сложная ситуация сложилась среди самой молодой части экономически активного населения Ирана, находящейся в возрасте от 15 до 24 лет.

Так, со ссылкой на официальную статистику Ирана информационный сайт Khabaronline сообщает, что за период с 2015 по 2020 год доля людей, не имеющих работы или учебы, в этой категории увеличилась с 31 до 77% (с 3,6 до 7,1 миллиона человек). Дополнительное социальное давление создается тем фактом, что значительная часть молодого населения Ирана имеет высшее образование, но не может извлечь из него выгоду и найти подходящую работу. 

Неудивительно и то, что лицом мощных протестов 2022 года в Иране стали женщины. По оценкам иранских экономистов, уровень безработицы среди женщин в стране составляет 13% по сравнению с 7,2% у мужчин. Однако эти цифры должны быть удвоены, когда речь идет о молодых людях в возрасте от 18 до 35 лет. Существует также гендерное неравенство в сфере занятости: на пять работающих молодых иранцев приходится только одна девушка.

Читайте також: Протести в ірані: схоже, що режим терористів добігає кінця

Замки на песке

Во многих отношениях Иран сегодня стал заложником своей модели. Экономическая система, созданная в условиях сильнейшего внешнего давления, вынудила руководство страны поставить во главу угла выживание, а не рост и развитие. На протяжении десятилетий эта модель помогала достичь главную цель — обеспечить сохранение политической системы Ирана.

Читайте також: Як 30 років відносини між Іраном та Україною перетворились на смерті і брехню

Но к 2023 году накопившиеся структурные проблемы и постоянное внешнее давление сделали дальнейшее существование этой экономической системы очень трудным, если вообще возможным без трансформации. Вывод для российского руководства очевиден: можно превратить страну в осажденную крепость, но рано или поздно ее твердый фундамент превратится в сыпучий песок.

—

Николай Кожанов, доцент Центра исследований стран Персидского залива Катарского университета,  опубликовано в издании "Важные истории"

В тему:

•  Іран готовий відправити в рф ще близько 1000 одиниць зброї, — CNN
• Президент Ізраїлю показав докази застосування іранських дронів в Україні (ФОТО)
• Дрони Mohajer-6 та Shahed з Ірану в рф: що за апарати і чим загрожують ЗСУ
• Лукашенко і путін пішли здаватися Ірану
• Увидит ли мир на скамье подсудимых Гаагского трибунала путина?
• Що не так з росією?
•  Несостоявшееся государство путина
• Путін давно мріяв про світ без українців. Світ дослухався? Тепер ми бачимо, що це означає
• Імперія знову атакує. Яка кінцева мета путіна у цій війні проти України?
• Рашизм – ракова пухлина для людства. Палата число «Z»