Бирма. Перестройка

Версия для печати

Хвост очереди тянется по улице метров на пятьдесят от входа — посольство Мьянмы в Таиланде переполнено. Плечом к плечу  стоят французы, немцы, греки, израильтяне... Каждый хочет увидеть чудеса страны, которая так долго была закрыта для иностранцев. После десятилетий самоизоляции Мьянма стремительно открывается миру.

«Фантастическая страна! Я езжу сюда каждый год, — говорит Майкл, пенсионер из Канады. — Бедная, да. Зато там живут самые добрые люди! А достопримечательностей столько, что и за месяц не объедешь. Вот только в последнее время дорого очень стало…»

Исторический символ Мьянмы — павлин с распущенным хвостом. Это вполне удачное сравнение: несмотря на выпавшие на долю страны трудности, она действительно хороша собой. Тут есть и покрытые золотом пагоды, и помпезная колониальная архитектура, и удивительные пейзажи. Но достопримечательности — не главное, что влечет сюда иностранцев. Скорее, это ностальгия по временам, когда путешествия на Восток были непредсказуемы и рискованны, полны чудес, неудобств и абсурда. Сюда еще не добралась глобализация, местная культура еще не запечатана в пластик. Вот и торопятся иностранцы ухватить свой кусочек приключений, которые настигают вас сами — стоит лишь свернуть с туристического маршрута. И отправиться на поиски «настоящей жизни».

Все дороги на туристической карте Бирмы разделены на три категории: зеленые, желтые и красные. Зеленые открыты для туристов, по желтым передвигаться не рекомендуется, по красным — категорически запрещено.

В стране неспокойно, в некоторых провинциях орудуют мятежники: взрывают и постреливают. Дороги контролируют полиция и военные. На зеленых дорогах они обеспечивают безопасность иностранцев, а на дорогах других цветов — безопасность Мьянмы от иностранцев, подозревая их в шпионаже и диверсиях.

Покинув полный достопримечательностей и плохих гостиниц Янгон, мы отправляемся в портовый Патейн, а оттуда по «желтой» дороге в Кантайю, старый курорт на побережье Бенгальского залива. «Желтая» дорога живописна, ухабиста и пустынна. Рейсовый автобус уходит без нас — нет мест. Мы едем сначала в кузове трехколесной таратайки, а потом на раме грузовичка, у которого кузова нет в принципе. Потом долго идем пешком по вертлявой горной грунтовке. Единственный транспорт — мопед, изредка обгоняющий нас. Слежка продолжается почти полдня. Молодой неулыбчивый парень, управляющий мопедом, прячется за выступом скалы и бубнит что-то в рацию. Мы идем, а парень следует за нами и докладывает «куда надо». В конце концов нас подбирает какой-то самосвал.

Неторопливая вереница на закате дня. Повозки, запряженные лошадьми, на дороге, идущей через город храмов Паган. Здесь 2500 пагод и памятников

Пока дорога не «позеленеет», внимание полиции чувствуется постоянно. Даже ночью во время переезда на грузопассажирском автобусе, заполненном мешками с сушеной рыбой, нужно просыпаться и регистрироваться в каждой полицейской будке. А их по пути немало: скучных казенных и веселеньких, украшенных статуэтками Будды, цветами и электрическими гирляндами. При посадке водитель автобуса отобрал у пассажиров паспорта и вернул их лишь при высадке.

Хорошо, что мы не выбрали «красную» дорогу. Нас бы точно арестовали.

Последние полвека Мьянма (бывшая британская колония Бирма) была закрытым военно-полицейским государством с минимумом прав и свобод. В 1962 году после переворота захватившие власть военные принялись строить социализм аграрно-буддийского типа. Красные флаги, монастыри, повозки, запряженные быками, — и никакого «Макдоналдса».

Ситуация могла поменяться в 1988-м, когда по всему социалистическому миру дули ветры (местами ураганные) перемен. Студенческие волнения начались и в Бирме, закончившись поджогами и погромами. Военные разогнали бунтовщиков и передали власть «государственному совету по восстановлению законности и порядка». В 1989 году госсовет переименовал страну в Мьянму, отказавшись от старой «Бирмы» как от вредного колониального наследия. Англоязычные государства нового названия не приняли, до сих пор в официальных бумагах и на вывесках посольств называя страну Бирмой.

Город Паган. Мальчик гоняет голубей перед пагодой Швезигон (XI век), где хранятся священные реликвии

Генералы как могли старались уберечь жителей от «тлетворного влияния Запада». Национализировали землю и промышленность, ограничили хождение иностранных валют, запретили проституцию и порнографию, алкоголь и наркотики. Наглухо закрыли сухопутные границы и большую часть дорог для иностранцев. В ответ западные страны ввели против Бирмы экономические санкции и начали поддерживать оппозицию. Ее лидером стала Аун Сан Су Чжи, получившая за свою оппозиционную деятельность премию Сахарова, Нобелевскую премию мира — и 15 лет домашнего ареста.

Но и новые хозяева оказались практически под добровольным арестом. Для защиты от оппозиционеров, террористов, сепаратистов, западных спецслужб и внешней угрозы генералы перенесли в 2006 году столицу из золотого Янгона в маленькую горную деревушку Нейпьидо, закрыли туда въезд для иностранцев и прочих подозрительных лиц.

За годы самоизоляции в Бирме накопилось множество проблем. Отсталая экономика, разбитые дороги, дефицит товаров, полувоенное состояние приграничных провинций и чудовищное по масштабам производство опиатов на севере страны — свыше тысячи тонн в год, и это несмотря на смертную казнь за распространение наркотиков.

Воды Иравади. Вдали виднеется город Амарапура. Река, растянувшаяся на 2000 километров, пересекает всю Бирму и наполняет рыбацкие сети

Осенью 2007 года в стране вспыхнули беспорядки, начавшиеся мирными демонстрациями монахов  и закончившиеся гибелью более ста мирных жителей. Лишь после этого упорство генералов дало трещину, и в стране начались перемены. Выпорхнула из-под ареста пламенная Аун Сан Су Чжи, страны Запада сняли санкции против хунты, 1 апреля 2012 года на выборах в парламент победила демократическая оппозиция. И в ноябре 2012-го, сразу после своего переизбрания, в Янгон прилетел президент США Барак Обама — впервые в истории.

Полувековой разрыв с цивилизованным миром привел к тому, что, попав в Мьянму, оказываешься на страницах книг Киплинга.

Идут вереницы монахов в шафрановых робах, гонят быков туземцы с тюрбанами на головах, катят тележки продавцы сладостей. Смуглые рикши с красными от наркотического бетеля губами высматривают своих жертв, стараясь затащить зазевавшегося пешехода в узкую пассажирскую люльку.

В числе уважаемых и хорошо оплачиваемых профессий — ремесла буддореза и золотобойца. Первые режут из камня статуи будд с параллелепипедом вместо головы (ее вырежут потом). Вторые тяжелыми кувалдами разбивают зажатые в бумажной пачке золотые крошки так, чтобы получилась тончайшая драгоценная фольга для подношения в храме. Заплатив деньги, паломники наклеивают золотые блестки на каменных будд, и те со временем покрываются золотом и за века могут вообще превратиться в бесформенные золотые валуны.

Священная ступа покрыта чистым золотом. Ее возраст — более 2500 лет. Изо дня в день тысячи верующих приходят в древнюю пагоду Шведагон в Янгоне для молитвы

Мужчины ходят в запашных юбках даже со строгой офисной рубашкой. Узел у юбки, похожей на огромный мешок без дна, не завязывается, а заматывается. В течение дня его нужно постоянно поправлять, чтобы юбка не свалилась, — делают это прямо на улице. Женщины мажут лица густой древесной пастой-танакой — для красоты и защиты от солнца. Если европейки возвращаются из косметических магазинов с изящными пузырьками, то бирманки — с вязанкой дров. Поленья танаки измельчают на терке, получают порошок, а затем и пасту. Утро каждого дня начинается с музыки в радиоприемнике, умывания и украшения себя танакой. Родители рисуют детям узоры на мордашках, и даже юноши постарше нет-нет да и нанесут себе на щеки бежевые румяна.

По местным дорогам ездят автомобили невиданной древности, а сами дороги так и не вытеснили архаичное речное сообщение. Грузы здесь перевозят на ржавых баржах, пароходиках, парусниках, гребных лодках и бамбуковых плотах, а сам бамбук до сих пор остается в числе основного стройматериала. Из него возводят дома, изготавливают телеги, изгороди, широкополые шляпы, веера и зонтики для защиты от тропического солнца.

«Вот она, с нашим зонтиком в руках!» — с гордостью показывает хозяйка зонтичной мастерской любительскую фотографию на стене — Аун Сан Су Чжи во время предвыборного турне. Ярко раскрашенный бамбуковый зонтик с кисточками смотрится в руках оппозиционерки очень элегантно. Рядом с фото висит ее же типографский портрет, чтобы доказать: это действительно она! Су Чжи — как Че Гевара, национальный герой и объект поп-арта одновременно.

Местные жители искренне рады политическим переменам — и появлению иностранных товаров в магазинах. Но есть и такие, для которых демократия — пустой звук. Они уверены: страной управляют не политики, а звезды.

Если считать астрологию суеверием, то Мьянма — самая суеверная страна на свете. Крестьяне, торговцы и чиновники регулярно консультируются у астрологов, сидящих прямо на улице или в маленьких офисах возле буддийских храмов. Планеты и светила определяют все: когда жениться или сеять рис, где строить дом и куда переносить столицу. Даже в буддийских храмах каждый прихожанин молится своему будде, в зависимости от дня недели, в который родился. Все это время астрология, буддизм и социализм прекрасно уживались, не противореча друг другу.

Идеологией населения заведуют монахи. Каждый житель страны должен хотя бы раз в жизни отслужить в монастыре. Детей на каникулы отдают в монастырь, как в пионерлагерь. А беспризорников в стране нет вовсе — монастырь заменяет родной дом для каждой неприкаянной души, независимо от возраста. Скромность, строгость, воздержание, образование — кажется, идеи социализма и монашества близки друг другу. Все равны — сегодня ты подаешь монахам, завтра сам, замотавшись в шафран, идешь по домам и лавкам с горшком для подаяний.

Монахи видны везде: гуляют с зонтиками, стирают робы, играют в футбол. А иногда они следуют за туристами, предлагая себя в качестве гидов. Деньги берут не всегда, часто им просто приятно поговорить с иностранцем.

Бирманцы — очень честные люди. Алчность еще не успела проникнуть в их открытые сердца. Как-то вечером в Янгоне мы с женой шли по темной улице, стараясь не провалиться в один из проломов в асфальте. За нами следовал некий субъект, причмокивая губами и стараясь привлечь наше внимание. Маньяк? Грабитель? Оказалось, простой прохожий, заметивший, как возле овощной лавки мы обронили купюру. Он подобрал ее, но не знал, как к нам обратиться.

В другой раз мы купили в турагентстве билеты на кораблик, идущий в город Мраук-У, до которого нельзя добраться по суше. Когда через неделю мы вернулись, на пристани к нам подскочил строгий человек в костюме. Он отозвал нас в сторону, сказав, что надо поговорить. Мы даже испугались, уж не собираются ли нас арестовать? Оказалось, что это был менеджер агентства. При оформлении билетов с нас случайно взяли на 20 долларов больше, и теперь он ждал нашего приезда, чтобы вернуть деньги. Подобных ситуаций было много. Единственный раз, когда нас попытались обмануть, — при обмене валюты.

Символ всей страны — пагода Шведагон возвышается над крышами Янгона. Это один из самых известных в мире памятников буддизма

Новая, постсоциалистическая жизнь наступает во всем своем великолепии. Один из характерных ее признаков — «мыльные оперы» по телевизору. Их смотрят повсюду — на палубах пассажирских кораблей, в ресторанах и барах, в импровизированных уличных видеосалонах с картонными стенами.

Если в городке еще не провели электричество (ленинская формула «социализм плюс электрификация всей страны» в Мьянме так и не была реализована), используют дизель-генераторы. В бедных домах телевизоров нет — там жгут керосиновые лампы, а сериалы ходят смотреть к богатым соседям, которые выносят телевизоры на улицу. Впрочем, магазины и лавки уже забиты китайской электроникой, студенты из обеспеченных семей осваивают компьютеры, а в городах появились интернет-кафе с ужасно медленной связью. Есть даже бирманские блогеры. В основном оппозиционные и живущие за границей.

Туристическая инфраструктура страны не справляется с наплывом визитеров. Дороги в плачевном состоянии. Пытаясь защитить себя от ям и ветхих мостов, перед выходом в рейс водители автобусов обкуривают машины благовониями и делают пожертвования монахам, чтобы тем самым обеспечить себе безопасный путь.

На железнодорожной линии в Паган вагоны раскачиваются так, что каждый раз думаешь: свалится поезд с рельсов или нет? Да и посадка задержалась на несколько часов: по дороге к станции у поезда отвалился вагон.

Жилья не хватает, в пик сезона трудно найти место для ночлега. Гостиницы бывают двух типов: лицензированные для иностранцев и обычные — для местных. Обычные отели настолько грязные и мрачные, что пригодны разве что для съемки зловещих детективов. И в любом случае, иностранца там селить откажутся. Лицензированные заведения дороже и, за исключением самых дорогих, тоже не могут похвастаться комфортом. Попытаетесь сэкономить — будете лицезреть удивленную физиономию соседа-швейцарца, выглядывающую из дыры в стене гостиничной комнаты.

Но все это мелочи. Зато здесь есть фантастический город Паган с тысячами пагод, над которыми взлетают на рассвете воздушные шары. Есть воспетый Киплингом Мандалай, где орудуют теслами и кувалдами буддорезы и золотобойцы. И оторванный от мира старинный город Мраук-У с каменными монастырями и традиционной деревенской жизнью. И гора Чайттийо, где, нарушая законы гравитации, висит над пропастью покрытый золотом гигантский валун с буддийской ступой на нем. И озеро Инле, на котором люди живут в домиках на сваях, а лодочники управляют веслом при помощи ноги. И Янгон с богатейшим буддийским храмом Южной Азии — золотым Шведагоном.

А главное — дружелюбные местные жители, которые будут вам улыбаться и махать руками. И не потому что у вас есть деньги, а просто так. Потому что им приятно вас видеть.

Георгий Кубатьян, фото: Monika Höfler; опубликовано на сайте журнала Geo.ru

Еще в разделе ЗА РУБЕЖОМ читайте:

• Ирак через 10 лет после войны: цифры и факты
• Туркменистан: страна, где можно захлебнуться от счастья
• Битва за воду — девять жаждущих регионов, в которых может начаться война
• В немецких городах поколения IPhone бросает автомобили
• Валюта Юты. Штаты США создают свои валюты – из золота, серебра и даже дерева