Ордынско-кремлевская оккупация и менты, которые ей служат

Версия для печати

Происходящее в соседней России, в Украине копируется властями почти в точности. Как проходила и чем закончилась мирная акция противников режима в репортаже Аркадия Бабченко.

В рамках проекта «Журналистика без посредников»  российский журналист, прозаик Аркадия Бабченко пишет в своем блоге:

Хотел написать смешной стебный пост, но... Вся наша сегодняшняя жизнь укладывается в три варианта: либо вешаться, либо зло иронизировать над происходящим бредом и мамлеевщиной, либо брать в руки оружие. Вешаться я не хочу. Воевать — для нового витка нужно обрасти новым мясом.

Поэтому последнее время я все шуткую. Почти никто за прошедшие лет десять не видел меня серьезным. А те, кто видел, считают чокнутым. Но всему есть свой передел. Шутить тоже можно только до определенной грани. Смеяться над тем, над чем смеяться нельзя — долго нельзя. Иначе серьезные вещи, всю нашу сегодняшнюю жизнь, можно, самим не заметив, превратить в водевиль. Что, собственно говоря, мы и делаем. Но если отставить в сторону шутовскую аутопсихокоррекцию, которой мы все пытаемся отгородится от оставшихся двух вариантов (особенно от третьего) и посмотреть на ситуацию в упор — она совсем не смешна. Она очень серьезна.

Поэтому, несмотря на все тот же абсурдный контент, которым будет наполнен пост, и все ту же абсурдно-идиотическую ситуацию (а других в последнее время нет), сегодня я буду писать серьезный, злой и матерный пост.

Бред и мамлеевщина достигли такой консистенции, когда уже не смешно.

В 1379 году в Москве на Кучковом поле князю Ивану Вельяминову была отрублена голова. Князь Иван Вельяминов боролся с Москвой за независимость государства Перемышль. Адвокат Евгений Архипов считает эту публичную казнь первой политической репрессией в Московии, на тот момент являвшейся вассалом Орды. Непрерывность традиции политических репрессий, унаследованных от Орды, Кремль демонстрирует в наши дни с прежним упорством — считает он.

Спустя семьсот лет, в эти выходные, Евгений Архипов позвал в городище Перемышль на установку камня в память жертв этих самых политических репрессий. Поскольку, как известно, понятие политических репрессий у нас отсутствует — на основании чего гражданам отказывают в акциях памяти их жертв — а убийство Юрия Червочкина, заключение Таисии Осиповой и Ольги Шалиной, похищение и арест Леонида Развозжаева и т.д. власти к таковым не относят, то и был придуман этот ход с установкой памятного камня в честь казни Вельяминова. На камне стоит герб государства Киевская Русь, которое, как известно из нефальсифицированной истории, являлось родоначальником России, и выгравирована надпись: «Сей камень установлен памяти жертв ордынско-кремлевской оккупации»

Безусловно, это троллинг. Но троллинг, согласитесь: а — очень тонкий, и: б — что намного важнее, совершенно законный. Свечку князю мы хотим поставить, в чем проблема?

Согласования — по закону — поход в лес не требует. Тем не менее, уведомление на мероприятие — по закону же — было подано. Отказа в течение трех дней — по закону опять же — не получено. То есть — все по тому же закону — акция вообще считается согласованной.

Хрен там!

Уже на подъезде к месту нас ждали три полицейских экипажа. Четыре первых автомобиля стражи порядка проворонили, поэтому мы подъехали непосредственно к лесу. А вот следовавших за нами тормозили уже прямо на дороге. Без объяснения причин, без ссылок на законы, без ничего — просто нельзя в лес и все. А пох — нельзя, и все.

Высадились. Юлия Гусейнова, Марина Злотникова, Евгений Архипов, Валерий «Ашотыч» Цатуров:

Культурно, с цветами, с купленными по дороге в храме свечами. Человек 15-20. Без мегафонов, без символик, без плакатов, без скандирования, без ничего. Пошли в лес. Просто, блин, пошли в лес!

Черта с два.

Тут же прилетело несколько нарядов милиции, с ними три или четыре машины оперов, и стали перегораживать нам дорогу.

Только на этой фотографии на шесть активистов — шестеро полицейских и оперативников. Запомните, кстати, второго справа. В черной куртке и с мобилой в руках. О нем будет отдельный разговор.

Всего их было человек двадцать. Нас тоже. То есть на каждого по персональному менту. Один даже со стэди-камом. Другой с планшетом. Вы спрашиваете, на что идут наши деньги? А вот на это и идут — закупать операм планшеты и стэди-камы для съемок несанкционированно ходящих в лес граждан.

Естественно, никто не подумал представиться, никто не подумал даже объяснить что либо — просто перегораживали дорогу, хватали за одежду и говорили: в лес нельзя.

На секундочку. Еще раз. Я хочу, чтоб вы осознали эту информацию: в современной России ходить в лес без разрешения ментов нельзя.

Именно так.

Естественно, граждане правоохранители были подвергнуты игнорированию и мы пошли-таки в лес.

Зная наши власти, камень был установлен заранее. Чтобы его не разбили и не украли, он был закрыт ветками. Пришли. Начали убирать ветки. И тут началось.

Менты и опера окружают камень и пытаются не пускать нас к нему. На все вопросы, отвечают одно: «Нельзя». Что нельзя? Что, млять, нельзя-то? Мы свечки невинно убиенному семьсот лет назад князю поставить пришли — вы что, совсем идиоты? Молчат. Спрашиваю мужиков в гражданском — вы кто такие? Молчат. Лишь улыбаются идиотски. Отталкиваю в сторону — цепляются за руки и талдычат свое «граждане, покиньте территорию леса, не мешайте проходу граждан». Млять, да вы кто? На каком основании? Молчат.

Товарищ сержант был самым адекватным из них — стоял у камня и все твердил: я только выполняю приказ, я только выполняю приказ.

Ничего личного, мол. Работа такая.

Ашотыч с боем — в прямом смысле этого слова! — его со склона сталкивали, руки крутили, толкали, не пускали — прорвался-таки к камню.

Когда он расчистил знак и стала видна надпись, особенно словосочетание «ордынско-кремлевская оккупация» — тут уж у ментов вообще челюсти отвалились. Надо было видеть их лица.

Честно говоря, я и сам этого не ожидал. Троллинг, надо заметить, получился знатным, ничего не скажешь. Но, еще раз повторюсь, абсолютно законным. Ну прет нас в лесу в тридцати километрах от Москвы мертвому князю поклоняться — кому какое дело? Толкинисты вон эльфам поклоняются, «Ночные волки» Путину, казаки Дмитрию Энтео, коммунисты мертвому Ленину, а мы — князю Вельяминову. Колышит штоле? Наше дело. Где хотим, там и собираемся. Кому хотим, тому и свечки ставим. Пошли к черту.

Дальше — больше. Архипов достает телефон и подносит к уху. В этот момент тот самый опер, которого я просил запомнить на третьем фото, выхватывает у него телефон и кладет в карман. И стоит. Вот просто — отбирает, сует в карман, и стоит. Жэка, совершенно ошарашенный, произносит: «Блин, он у меня телефон украл». Опер поворачивается и начинает отходить.

Я стою на тропинке — тоже совершенно не врубаясь в ситуацию. Опер подходит и пытается отодвинуть меня в сторону. Я останавливаю его рукой и спрашиваю: «Ты кто?» На что он молча хватает меня за грудки и снизу так, по-бабьему, как это делают только пидоры, толкает в челюсть.

Когда мне лазают руками в лицо, планка у меня сразу падает. Но вот что значит революционная закалка — я совершенно отчетливо помню, что сразу же осознал: ударю — статья. Поэтому наше общение проходит в режиме толкания, его попыток прорваться с украденным телефоном, моего хватания его за шкирку и за руки и разворачивания к себе и его опять же какого-то бабского кругового махания руками. Я на него чего-то ору, хватаю за грудки — но не бью, он вырывается, хватает меня за грудки — но тоже не бьет, потом просто поворачивается и начинает бежать.

Бежать, блин! Мент, спиздивший телефон, поворачивается и съебывает в кусты как заяц, блядь! На открытии в лесу памятного камня убитому семьсот лет назад князю Вельяминову, блядь!

Ай, убейте меня кто-нибудь об стену... Я все-таки попал в психушку, но не заметил момента перехода.

Мент прыгает на понтонный мост и чешет через речку Моча в лесочек. Вон он, фигурно вырисовывает на дальнем плане к дырке в заборе

За ментом бежит Архипов. За ним — Юлия Гусейнова. За ней кто-то из наших. За ним — кто-то из оперов. За ним я выхожу из ступора, беру адекватного сержанта под локоток: — товарищ полицейский, вы преступника собираетесь задерживать? — и отправляю в погоню и его. За сержантом отправляюсь сам.

Мент ныряет в дырку в заборе, Архипов проскакивает за ним, сержант тоже, а обогнавший остальных второй опер становится в дырке, и, с выражением жала «я тут просто вдаль посмотреть стою» перекрывает проход. Юлька ничего сделать не может. Подбегаю, со словами «разреши-ка» отодвигаю опера в сторону. Начинаем карабкаться на пригорочек.

Погоня к этому моменту уже закончена. Опер, поняв, что дело зашло черезчур далеко и ничем хорошим не кончится, просто скидывает мобилу и легкой трусцой исчезает в пространство.

Еще раз — мент в составе группы лиц, состоящей из своих коллег, совершил разбой, похитил телефон и вприпрыжку растворился в лесу.

Блин, как же я все-таки момента перехода не заметил, а?...

Весь этот бред заснят вот на этом видео. Оно немного истеричное — Ашотыч и Марина Злотникова уже в белом калении — но это именно та атмосфера, которая и сопровождала всю эту мамлеевщину. Очень советую к просмотру.

В результате разбойного нападения у товарища оперативника оказался оторван рукав куртки. Гражданам прокурорам на заметку: граждане прокуроры! Я понятия не имею, почему у товарища порвался рукав. Покушал, наверное, плотно перед работой, располнел, вот куртка по шву и лопнула.

Во время погони второй опер — вечно лыбившийся дурачок в коричневой куртке — вытаскивает телефон уже из кармана Ашотыча и кладет в карман к себе. Профпривычка, видимо. Архипов, уже не парясь, просто залезает оперу в карман и достает телефон. Мент спокойно стоит подняв ручки и позволяет оппозиционерам шарить в своем кармане. Где это еще видано?

Тем временем начинаются задержания. Первым винтят Ашотыча — за организацию незаконного митинга.

Второй — Марину Злотникову. Уже без объяснения причин, просто непонятно за что. У Марины, кстати, муж четыре года отсидел по ментовскому наезду, недавно был избит, отжимают бизнес. Видеть она их просто не может.

Я задул свечки. Попросил специально сфотографировать, как задуваю — чтобы потом не было уголовных дел за сожженный лес. Как выяснилось, предосторожность была не напрасной.

Думаете, это конец истории? Черта с два.

Наверху уже подкрепление. Приехал еще экипаж, Ашотыча сажают в воронок и увозят в кутузку. На тонированном «Форде» размером с автобус приезжает какой-то фсбшник. Глаза как у карася, морда наглая, тупая. Автопарад, к слову, опера устроили знатный — меньше чем за лям тачек не было. С зарплаты откладывали, поди.

А Марине становится плохо. Везти её в больницу менты, естественно, не дают. Вызываем «Скорую». Приезжает. И... Блин, не знаю, лучше бы не приезжала.

Доктор была умная. Я бы даже сказал — интеллигентная. И хорошая. Я почти уверен, что лет пятнадцать назад она сама подписывала петиции, митинговала и воевала за достойную жизнь врачей и против развала медицины. Но к пятидесяти годам её превратили в пресмыкающееся. Она не рождена такой. Такой её сделали.

Первое, что произнесла эта умная хорошая женщина, был вопрос ментам:

— Она вам еще нужна?

Это не было уточнение ситуации. Подразумевая: «Вы свое закончили? А теперь отвалите, я доктор и буду заниматься здоровьем моего пациента». Нет. Это было получение инструкций.

Потом она сказала — с некоторой истеричностью — снимающей на фотоаппарат Юльке:

— Хватит меня снимать! Я и вас сейчас заберу!

Куда она нас заберет... За что... Кто такая... Каждая смотрительница на эскалаторе, получив хоть каплю власти, тут же начинает ощущать себя царьком.

С нами она вообще старалась не вступать ни в какие отношения. Если в машину к раздетой обследуемой женщине забирался мент или фсбшник — тупой сорокалетний мудак — это было само собой разумеющимся. И он получал все сведения, все данные, сидел в скорой сколько хотел и что хотел спрашивал и наблюдал. Если наши девушки пытались уточнить в какую больницу везут нашего товарища — просто адрес больницы — «хватит открывать дверь, я вам не обязана ничего говорить!»

В итоге она вышла, сказала извиняющимся тоном ментам что ничего не может поделать, Марина в прединсультном состоянии и ей придется вести её в больницу. Все данные, все паспортные данные, все номера вызовов, бланков, адреса она переписала им на капоте.

Да, она была умная. Почти интеллигентная. И даже — хорошая.

Но именно такие вот хорошие интеллигентные женщины подписывали мне в острой стадии инфекционной дизентерии годность, уже зная, что меня отправляют в Чечню. И именно такие вот хорошие интеллигентные женщины подписывают на зонах акты смерти от пиелонефрита, видя кровоподтеки от дубинок на почках и отлично понимая их значение.

Они не рождены такими. Их такими сделали.

Но именно от этой сломанной докторши — не от ментов, не от произвола, не от грабежа и выкручивания рук — от этой хорошей интеллигентной женщины, мне стало так тошно, хоть вой.

Вера в человечество утрачена чуть менее, чем полностью.

Марина не устала. Марина четыре года воевала за своего мужа, четыре года отсидевшего по левой статье. Марина воюет до сих пор и будет воевать дальше. Такие не сдаются. Но сейчас она лежит в областной больнице города Троицка в прединсультном состоянии.

Думаете все, занавес? Фиг там.

Поскольку Марина приехала за рулем, оставлять машину мы побоялись — пока она сидела внутри, менты блокировали её УАЗиком, так что машина запалена. Глухомань, колеса проткнут — фиг чего докажешь. Взяли у неё ключи, документы и решили перегнать авто ближе к цивилизации. Спрашиваю ментов — мы можем машину забрать? Да забирайте, нам-то что. Снимают блокаду.

ФСБшный карась с рыбьими глазами своим «Фордом» перегородил всю дорогу. Подхожу: «Вы машину уберете? Нам проехать надо.» «Сейчас, свои дела закончу и уберу». Ну, черт с тобой, препираться еще с дерьмом. Садимся, только трогаемся — даже со стоянки не выехали, на длину своего корпуса автомобиль не отъехал, тут же блокируют по новой, моментально из-под земли появляется наряд ДПС и: документы — машину к осмотру — оформляем дело по угону.

Ну пидарасы, блядь... Ну, блядь, пидарасы конченные...

Они пиздят нас в тюрьмах. Убивают и пытают в Копейске. Разгоняют и сажают на Болотной. Ломают пальцы в автозаках. Засовыают бутылки в ОВД. Похищают на Украине. Посылают гореть в танках в Грузии и Чечне. Убивают битами в лесу. Приставляют стволы к голове на кладбище. Крутят руки и волокут в кутузки в Домодедово.

Мне не о чем с ними договариваться.

Люстрация — и дальше ... (цензоред)... по списку тяжести содеянного.

Нереформируемы.

Невоспитуемы.

ФСБшный карась — по прежнему не представляясь, ничего не объясняя — садится на заднее сиденье и читает там газету. Ему — ты кто? Смотрит тупо и молчит. Ему — ты чего сюда залез? Смотрит тупо и молчит. Вылезай на хрен из чужой машины — смотрит тупо и молчит.

Машину — потом уже, совсем ночью, когда забрали Ашотыча из кутузки, нашли Марину в больнице, вернулись — машину мы все таки забрали. Пошли они к черту, скоты. Я просмотрел все на заднем сиденье — нет, все-таки никакой наркоты не подкинул. Но я почти уверен, что именно за этим он в машину и залезал.

Вот пишу — и сам не верю. Ну не может этого быть. Не может быть такого бреда в европейской стране двадцать первого века.

То, что называется «фоллен стейт». Когда разрушено не государство — разрушено само общество. Потеряны его самоидентичность, представления о допустимом и недопустимом. О самом добре и зле. Деградированны даже самые элементарные представления о моральности, полностью атомизированы все его индивиды.

Где понятие «развитие страны» просто не лежит в плоскости мировосприятия. Где каждый сам за себя и хата каждого с краю. Где врачи на побегушках у ментов. А менты на побегушках у воров. Где умные бегут, а кто не бежит, пресмыкаются и перестают быть носителями генофонда. Это не общество. Это народонаселение. У такой территории нет будущего. Когда в тридцати километрах от Кремля уже видно Конго...

А, блин, не хочу ничего говорить.

Все. Занавес.

P.S. Действующие лица

1. Аркадия Бабченко российский журналист, прозаик, издатель журнала «Искусство войны».
2. Юлия Гусейнова. пресс-секретарь Ассоциации Адвокатов России за Права Человека
3. Марина Злотникова, координатор движения АНТИМЕНТ
4. Евгений Архипов, Ассоциация адвокатов России, правозащитник 
5. Валерий Цатуров, гражданский активист  

В тему:

• Как устроить Януковичу хартал
• Борис Акунин: «То, что из дыр в полу полезли бесноватые ...
• Россия: правительству впору заказывать молебны - эксперт ...
• Годовщина Майдана в Киеве: провокаторы Калашникова